— Иван, извинись и вернись на место.
— Нет-нет, — пробормотала Ингеборга и оглянулась, но почему-то так и не нашла того, к кому обращалась, — он совсем не мешает. Привет, Иван.
Мордочка засияла вновь и придвинулась поближе.
— А вы тоже ужинаете, да? А мы с папой так захотели есть, что решили не ехать домой, а поехать в ресторан. Я вообще-то не очень люблю рестораны. А вы любите китайскую лапшу? Это моя любимая! А еще…
— Иван.
Голос прозвучал совсем близко, и прямо перед глазами Ингеборги оказался широкий кожаный ремень, ниже которого простирались голубые джинсы, а выше — черная водолазка.
— Иван, сколько раз я должен повторять? Извинись, и пойдем на место!
Как будто щенка урезонивал, честное слово! И ничего не случится с его прекрасным сыном, если тот две минуты поговорит с собственными учителями в неформальной обстановке!
По черной кашемировой водолазке взгляд Ингеборги добрался до пухлых щек, заросших дневной щетиной, и голубых глаз, которые, как обычно, смотрели с сонным неодобрением.
Она мигом отвела глаза.
Зря она так переживала из-за сегодняшнего разговора с ним. Все-таки он на редкость неприятный тип.
— Извиняюсь, — буркнул неприятный тип. — Иван!
— А около нашего столика аквариум, — сообщил Иван, как будто и не слышал призывов грозного папаши, — мы там сидим, потому что мне очень нравятся рыбки. А папа говорит…
— Если ты сию же минуту…
Историк Валерий Владимирович улыбался доброжелательной и грустной улыбкой Вячеслава Тихонова из фильма «Доживем до понедельника», хотя, с точки зрения Ингеборги, ситуацию давно нужно было спасать. Ситуацию и не в меру общительного Ивана Степанова.
— Рыбки? — переспросила Ингеборга. — Настоящие?
— Классные! — подтвердил Иван.
— Пойдем посмотрим? — Ни на кого не глядя, она решительно отодвинула стул, шагнула в сторону, чтобы не уткнуться в живот Павлу Степанову, и подтолкнула вперед Ивана.
— Это не слишком далеко? Если далеко, я не пойду. Мне должны принести еду, а если я не поем, то через пять минут умру с голоду. — Она чувствовала, как будто под кожу ей ввинчивают два сверла — так пристально смотрели ей вслед оставленные в одиночестве джентльмены.
— Вы еще не ели? — поразился Иван. — А нам уже давно принесли, вы можете есть с нами и смотреть на рыбок! Папа ест очень быстро, а я так не умею. Хотите поесть с нами? Я с вами поделюсь своей китайской лапшой.
Он был очень любезен и гостеприимен, восьмилетний Иван Степанов. Он был совершенно уверен, что ведет себя просто прекрасно, и даже оглянулся через плечо на отца, явно очень гордясь собой. Но у отца было странное — и как будто даже недовольное! — лицо.
Со спины Ингеборги Степан перевел взгляд на физиономию историка Валерия Владимировича, но тот лишь улыбнулся неопределенной улыбкой и слегка пожал плечами.
— Ей нравится ваш мальчик, — сообщил Валерий Владимирович, как бы извиняясь за поведение Ингеборги, и сложил пальбы домиком. — Она очень переживает за него и таким образом пытается наладить с ним контакт…
Не дослушав, Степан кивнул и вернулся к своему столу. В некотором отдалении, сталкиваясь головами, Иван и учительница литературы возили носами по передней стене гигантского аквариума.
Значит, эта самая Инга Арнольдовна — подруга историка и… как там говорится? Ничто человеческое нам не чуждо? Занятно. И Иван хорош! Что это за новости — приглашать к столу совершенно чужих людей, даже не спросив разрешения?!
Впрочем, вряд ли кто-то когда-то объяснял ему, кого и как следует приглашать к столу…
Купить, что ли, аквариум? Только где его ставить? И кто его будет чистить? Полоумная Клара Ильинична? Она и так за каждую лишнюю вытертую пылинку требует прибавки к жалованью, и Степан соглашается, потому что у него нет времени искать ей замену. За аквариум она потребует самое меньшее купить ей квартиру.
Голосок Ивана звучал все громче. Он всегда начинал орать, когда увлекался и забывал, где находится. Степан протяжно вздохнул, скосил глаза на тлеющий кончик своей сигареты, зачем-то покрутил в пальцах, потом смял ее в пепельнице и тяжело поднялся, решив, что, пожалуй, пора разогнать всю эту лавочку.
— Иван, достаточно. Ты уже все показал… Инге Арнольдовне.
Они оба оглянулись с недоумением и некоторой досадой, как научные сотрудники, которых на самом интересном месте прервала надоедливая уборщица.
— Что? — спросил Степан недовольно.
— Пап… — начал Иван.
— Хватит, я сказал. Садись на место.
На Ингу Арнольдовну он не обращал никакого внимания.