– Я все равно думаю, что это сделал отец.
– У него алиби.
– Мы это уже обсуждали. Он мог вернуться сюда на машине. И все.
– Его никто не видел. Да его собственная дочь не видела!
– Может, и видела. Может, потому и молчит все время.
– Что бы она ни видела, теперь ей уже не вспомнить. Это будут просто воспоминания о воспоминаниях о предположениях. Все уже в прошлом.
– Ты это о чем?
– О том, что она уже не вернется.
– Мертва?
– Мертва.
– Значит, ты опустил руки?
– Нет. – Он помолчал. – Но я сниму часть людей с этого дела.
– Так а я о чем? Ты опустил руки.
Через год новая компьютерная программа, которую даже сам ее создатель считал ненадежной и спорной, создала изображение, показывавшее, как могла за это время измениться Джоанна. Лицо у нее слегка округлилось, темные волосы еще немного потемнели. Но зуб оставался со щербинкой, а улыбка – робкой. Изображение даже напечатали, но лишь в паре газет, да и то на второй странице. Недавно произошло убийство удивительно фотогеничной тринадцатилетней девочки, и эта история несколько недель занимала первые полосы. Исчезновение Джоанны перестало быть сенсацией и в памяти публики превратилось в смутное воспоминание. Рози смотрела на фотографию, пока та не расплылась у нее перед глазами. Она боялась, что не узнает сестру при встрече, что Джоанна стала для нее чужой. И еще она боялась, что и Джоанна тоже не узнает ее, – или узнает, но, увидев, отвернется. Иногда она заходила в комнату Джоанны и сидела там – комната ни на йоту не изменилась с тех пор, как ее обитательница исчезла. Плюшевый медвежонок по-прежнему сидел на подушке, игрушки лежали в ящиках под кроватью, одежда – наверняка слишком маленькая для нее нынешней – висела на плечиках в шкафу или была сложена аккуратными стопками в ящиках.
Рози исполнилось десять лет. В следующем году она пойдет в среднюю школу. Она умоляла маму отдать ее в школу, расположенную в полутора милях от дома, в соседнем районе, куда нужно добираться на автобусе, с пересадкой, потому что там она точно не будет девочкой, потерявшей сестру. Она будет просто Рози Вайн, новенькой, тихой и слишком маленькой для своего возраста школьницей, которая хорошо учится по всем предметам, но нигде не набирает высшего балла – кроме, разве что, по биологии. Она уже достаточно повзрослела, чтобы понимать: ее отец пьет больше, чем следует. Иногда маме приходилось забирать ее из школы, потому что ему этого доверить было нельзя. Она достаточно выросла, чтобы понимать: она – старшая сестра без младшей. Иногда она ощущала присутствие Джоанны, словно призрака, – призрака с щербатым зубом и жалобным голосом, который просил ее подождать. Иногда она видела сестру на улице, и у нее замирало сердце, но потом родное лицо расплывалось, и его место занимало лицо незнакомки.
Через три года после исчезновения Джоанны они переехали в другой дом, меньше прежнего, в миле от старого места, ближе к школе Рози. Помимо гостиной, в нем было три спальни, но третья оказалась просто крошечной, как кладовка. Дебора Вайн дождалась, когда Рози уйдет утром в школу, и только после этого упаковала вещи Джоанны. Убирала она их методично, складывая мягкие маечки и шортики, сворачивая юбки и платья и аккуратно раскладывая их по коробкам, стараясь не смотреть на кукол из розовой пластмассы, с гривой нейлоновых волос и неподвижными, широко раскрытыми глазами. На новом изображении, смонтированном на компьютере, Джоанна уже выглядела уверенной в себе, словно сбросившей кожу робкой, застенчивой девочки. Щербинка на зубе тоже исчезла.
У Рози начались месячные. Она стала брить ноги. В первый раз влюбилась – в мальчика, не обращавшего на нее ровным счетом никакого внимания. Накрывшись одеялом, делала записи в тайном дневнике и запирала его серебряным ключиком. Наблюдала за тем, как мать встречается с каким-то мужчиной с жесткой каштановой бородой, и притворялась, что она не против. Выливала в раковину выпивку отца, хотя и понимала, что толку от этого все равно никакого. Посетила похороны бабушки и прочитала там стихотворение Теннисона – так тихо, что никто ее не слышал. Обрезала волосы и стала ходить на свидания с парнем, по которому когда-то сходила с ума, но в результате выяснила, что он сильно не дотягивает до придуманного ею образа. В ящике с нижним бельем хранила тонкую пачку распечаток: Джоанна в шесть лет, в семь, восемь, девять. Джоанна в тринадцать. Она подумала, что сейчас сестра – почти точная ее копия, и почему-то от этой мысли ей стало только хуже.