И ведь я не могу даже его винить за это. Теперь-то я прекрасно понимаю, почему он тогда сбежал из нашего дома.
Да он же всю жизнь был там, как вечно провинившийся заключённый в колонии строгого режима. А человек, который должен был любить его и заботиться, словно суровый тюремщик, жестоко наказывал его по любому поводу и без.
В какой-то степени, я даже восхищаюсь им. Прожив столько лет, не видя ни любви, ни заботы, он умудрился не сломаться, не сгнить душой и остаться человеком.
Вот только моё присутствие в его жизни ему больше не нужно. Это раньше он любил меня, потому что считал своей сестрой, родной кровью. А сейчас я для него всего лишь дочь человека, издевающегося над ним в течении долгих лет.
***
Подавив в себе судорожный вздох, начинаю кидать в сумку вещи. Я не собираюсь брать слишком много. В конце концов, эти вещи куплены не на мои деньги.
Аккуратно укладываю на дно сумки пару кофт, футболок и штанов, нижнее бельё и носки упаковываю в маленький отсек сбоку.
Потом подхожу к комоду и, выдвинув верхний ящик, вытаскиваю оттуда тонкий конверт со своими скромными сбережениями. Я откладывала их, когда работала в кафе. Теперь деньги мне будут просто необходимы. Здесь, конечно, не очень много, но на первое время хватит.
Как только вернусь в квартиру родителей, на следующий же день поеду в «Мармелад» и попрошусь обратно. Очень надеюсь, что Кирилл Александрович пойдёт мне на встречу и снова возьмёт на работу. Не хотелось бы сейчас искать новое место. Это может занять много времени, а деньги мне будут нужны уже очень скоро. Да и в этом кафе мне было хорошо, там мои друзья. Надеюсь, рядом с ними будет проще пережить всё, что происходит сейчас в моей жизни, хоть я и не собираюсь никому рассказывать о случившемся. Просто скажу, что, так как я стала совершеннолетней, то приняла решение, теперь жить отдельно.
Положив конверт с деньгами в сумку, беру в руки мобильный. Какое-то время я сомневаюсь, стоит ли брать его с собой. Но потом всё же принимаю решение и кладу телефон обратно на стол. Этот смартфон очень дорогой, с моей стороны будет некрасиво, если я заберу его себе. Лучше завтра куплю какой-нибудь совсем простенький. Зато он будет моим, и мне ни перед кем не будет стыдно за то, что я им пользуюсь.
***
Перевесив сумку через плечо, не оглядываясь, выхожу из спальни и направляюсь обратно к лестнице. Уже вытягиваю вперёд ногу, намереваясь ступить вниз на ступеньку, но в последний момент замираю на месте.
Не могу отказать себе в желании заглянуть в комнату Андрея. У меня нет возможности попрощаться с ним, так хотя бы в последний раз взгляну на его спальню, прикоснусь к вещам, принадлежащим брату. Хотя бы так почувствовать его присутствие рядом.
Я знаю, что от этого мне будет ещё больнее, но не могу заставить себя остановиться. Подхожу к двери, ведущей в комнату брата, и дрожащими пальцами нажимаю на ручку.
Кровать мужчины так и не заправлена, после того, как мы утром лежали здесь вместе.
Я невольно вспоминаю, как он вжимал меня своим сильным телом в жёсткий матрас, как я царапала ногтями его плечи, на которых до сих пор остаются следы, свидетельствующие о том, что всё происходящее мне не причудилось.
Сейчас всё произошедшее кажется мне неловким и неуместным. Одно дело, когда тебя обнимает брат. Но я ведь, получается, лежала в постели с совершенно чужим мужчиной, который не родственник мне. Он обнимал меня, дотрагивался пальцами до моей голой кожи, целовал в шею, и, о господи, даже облизывал пульсирующую вену на моём горле.
С нового ракурса эти действия уже не кажутся такими невинными, какими казались ещё сегодня утром. Меня начинает невольно потряхивать, и я обхватываю себя руками за плечи, стараясь успокоить непослушное тело.
Не смотря на все очевидные факты, эти воспоминания всё равно остаются мучительно приятными для меня. И я знаю, что сохраню в памяти каждую секунду, проведённую мной вместе с Андреем, каждую ночь, которую мы с ним делили.
И только сейчас я, наконец, отпускаю себя и позволяю слезам, мешающим всё это время полноценно дышать, свободно скатываться по моим щекам.
Их оказывается так много, что в скором времени они полностью застилают мне глаза, и я уже ничего не вижу перед собой. Всхлипы, непроизвольно вырывающиеся из моего рта, становятся всё громче и чаще. И в скором времени я уже в голос рыдаю, сотрясаясь всем телом и судорожно обхватывая себя руками, в надежде успокоиться.
Подхожу к стулу, одиноко стоящему в углу комнаты и снимаю небрежно накинутую на спинку футболку. Прижимаюсь лицом к мягкому хлопку и делаю глубокий вдох.