***
В номер мы вернулись под утро. Изумруд встретил нас неодобрительным взглядом, отвернулся и дальше спать, Тихон зевнул и скрылся в гардеробе — у него там комнатка, — а мы сели на балконе встречать рассвет.— Скучал, — пискнул Супчик и уткнулся мне в шею.
Пальцы привычно почесали маленькое тельце. Я чувствовала его скрытую мощь, она покалывала на кончиках пальцев, вспоминала его крылья поддержки, когда силы Лукоморья изменяли меня и он без оглядки нырнул в этот атомный реактор за мной. Посмотрела на свернувшегося клубком Бальтазара. Он уже спал и снова, как каждый день до этого, вздрагивал. Видения его не из приятных, и всё, что я могу, — взять его на руки, гладить и говорить, что я рядом, что он жив. Ушко с зарубкой-отметиной дёргалось из стороны в сторону, на внутренней его части теперь изображение молнии. И он снова бормочет что-то на неизвестном языке.
Тьма настырно цеплялась за небо, не желая сдавать позиции, с пляжа доносилась музыка, но уже какая-то ленивая — дискотеки затихают до следующей ночи. Нежные лучи утреннего солнца только-только набирают силу, разбавляя абсолютную черноту, но ночь уже отступает под напором светила, растворяется, меняет цвет. Розовый свет нового дня рассыпал искры на морской глади, жёлтый диск показался над горизонтом. Я поморщилась от неприятных ощущений на лопатке — там красовалась татуировка: кошачья лапа с зажатой в ней молнией.— С днём рождения, Ягуся, — муркнул кот, приоткрыв один глаз.
Заметка из отпуска № 3
— Кощей купил деревню, — будничным тоном сообщил мне Черномор, отвернулся и снова рявкнул на бойцов, чтоб не отлынивали, а то «как девки на ярмарке». Понятия не имею, что это значит, но явно нечто обидное — богатыри принялись друг друга колошматить с удвоенным рвением.— Кощей... что?— Деревню Косые Ложки купил.
Я подобрала упавшую от удивления челюсть. В Гниль-нога мы мелких горынычей встретили, а в Косые Ложки ещё не наведывались. Чем примечателен этот населённый пункт и что задумал Бессмертный? Кажется, сейчас есть повод проведать и его, и деревню.
Это я удачно заглянула в Лукоморье, буквально с пляжа на пляж, души проводить, работу ведь никто не отменял. После разгрома армии захватчиков начали появляться мои «гости» из местного населения: души мужчин, женщин, стариков. По пути ко мне их теперь никто не перехватывал и не употреблял вместо еды. Хлопот прибавилось.
Бальтазар перестал кувыркаться в песке и уставился на витязя:— А так можно было?— На кой ему деревня? — дружно вопросили мы.— А я почём знаю, баба Яга. Он не шибко-то с людьми общается. — Михаил Юрьевич погладил свою седую бороду. — Я тут дозоры ставлю, покуда все целы, никто не вылазит.— Там ещё не знают, что войско полегло до последнего рядового, да и Ключа у них нет. Не убейте Казимира, не разобравшись, кто пожаловал, когда он вернётся, — попросила я.
Не «если», когда.
Над головой шелестела крона Дуба, тихо рассказывая какие-то свои истории. Правда, если бы деревья могли говорить, что бы он поведал? С самого сотворения миров стоит, наверное, и нежным росточком никогда не был. Сгусток энергии, именуемый здесь «солнцем», а в сказках — котом, содержит память несметного множества душ. Я только раз прикоснулась к нему, прося о помощи, но едва не лишилась рассудка. Не будь рядом Ядвиги, разделившей со мной напряжение... Не знаю, не думаю, что я бы справилась. Вообще туманные, обрывочные воспоминания: помню, как сквозь тело словно лава текла — так было горячо; от цепи через меня в Ядвигу и снова в цепь, помню слова, что сами слетали с губ, помню, как часть силы покидала тело и темнело сознание. А потом они ответили — все разом, и так больно стало в ушах и глазах от их ответного «да», жгло, и резало, и просилось наружу, пытаясь вырваться прочь из моей головы, разорвать оковы плоти и разлететься воплем по миру. Я зажмурилась, отгоняя воспоминания. Надеюсь, никогда больше не придётся обращаться к Источнику. Никогда.— Да уж не зашибём своего-то. Новобранцам инструкция дана — сначала рога считать, а потом бить, — успокоил Черномор, возвращая меня в настоящее. — Друг ваш, тот, что в голубей обращается — новый мастер, часто тут появляется, так же говорил. А стоит, бывает, с кошкой своей, на древо смотрит и молчит, ждёт, видать. Потом в море улетает.— Селину встретить хочет, — сказал кот.— Русалку, дочь царя морского? — удивился Черномор.— Бальтазар, не сплетничай! — цыкнула я на компаньона, тот лишь хвостом махнул на меня.— Это не сплетни.— А что тогда?— Обмен подробностями.