Потом - война, а после войны, в 1946 году, Соловьева посадили. Как водится - 58 статья.
И вот тут - снова неожиданный поворот событий. Начлаг оказался большим поклонником "Насреддина" и дал Соловьеву возможность написать вторую часть. Или, по другой версии, предложил это сделать в обмен на относительно сносные условия отсидки. Что тут правда, что нет - неизвестно. Главное одно - там, в лагере, он пишет "Очарованного принца", один из самых великих романов двадцатого века. На мой взгляд, разумеется.
Дальше все было просто. В 1954 писатель выходит на свободу, вскоре после этого дилогия выходит сразу в нескольких изданиях и имеет успех даже больший, чем первая часть до войны, войдя в золотой фонд советской литературы. Она с завидной периодичностью переиздается, по ней снимают фильмы, причем хорошие.
И, что интересно - все остальные книги Соловьева уже плотно забыты, а эта - жива по сей день. Ее и сейчас часто издают. Почему так получилось? Не знаю.
Может, как раз потому, что в этой дилогии Соловьев писал, как дышал? И Насреддин - веселый мудрец был его альтер эго, через него автор говорил с читателями о том, что он думает и чувствует, о том, что для него значит этот мир.
А в остальных его вещах этого не было. Нет, и "Севастопольский камень", и "Книга юности" очень хороши, но чего-то в них не хватало, если они не прошли проверку временем.
Думаю, что так оно и есть.
Что же до самой книги - рассказывать о ней - напрасный труд. Ее надо читать, по-другому никак.
Скажу только, что эта дилогия - она как две ипостаси человека. Первая часть - это его юность, отважная и бесшабашная. Там Насреддин еще молод и язык у книги такой же - задорный, веселый. А вторая часть - это зрелость, когда человек уже пытается подытожить - что он успел, чего не успел.
Я люблю эту книгу очень давно, и когда был молод, предпочитал первую часть второй, в ней приключений больше. А вот теперь - частенько вечером перелистываю именно вторую, находя в ней мысли, созвучные моим собственным.
"Все, все проходит; бьют барабаны, и базар затихает - пестрый кипучий базар нашей жизни. Одна за другой закрываются лавки суетных мелких желаний, пустеют ряды страстей, площади надежд и ярмарки устремлений; становится вокруг тихо, просторно, с неба льется грустный закатный свет, - близится вечер, время подсчета прибылей и убытков. Вернее - только убытков; вот мы, например, - многоскорбный повествователь этой истории, не можем, не кривя душой, похвалиться, что заканчиваем базар своей жизни с прибылью в кошельке.
Миры совершают свой путь; мгновения цепляются за мгновения, минуты - за минуты, часы - за часы, образуя дни, месяцы, годы, - но мы, многоскорбный повествователь, из этой вечной цепи ничего не можем ни удержать, ни сохранить для себя, кроме воспоминаний - слабых оттисков, запечатленных как бы на тающем льду. И счастлив тот, кто к закату жизни найдет их не совсем еще изгладившимися: тогда ему, как бы в награду за все пережитое, дается вторая юность - бесплотное отражение первой. Она не властна уничтожить морщины лица, вернуть силу мышцам, легкость - походке и звонкость - голосу; ее владения - только душа. Встречали вы старика с ясными и светлыми глазами? Это юность, повторенная в его душе, смотрит на вас, это бесплотный поцелуй из прошлого, подобный свету погаснувшей звезды, это блуждающий где-то и наконец вернувшийся к нам обратно звук струны, которая давно уж отзвенела. Да будет ниспослана такая милость и нам за все наши горести и утраты: пусть никогда не изгладится в нашем сердце благословенный оттиск, оставленный юностью, - дабы, вернувшись к нам на закате, узнала она дом, в котором когда-то жила... Есть на земле Фергана, навек покинутая нами и навек незабвенная, - голубой сон души; это ее память, ее след оттиснулись на сердце, - ее раскаленное солнце, ее города с многошумными, пестроцветными базарами, ее селения, утонувшие в зеленых садах, ее горы с вознесенными за облака снеговыми вершинами и мутно-ледяными потоками, ее поля, озера и пески, хрустальные рассветы и багрово-страстные, во всю небесную ширь, закаты над горами, ее осиянные ночи, задымленные чайханы, ее дороги, каждая из которых казалась когда-то дорогой в Ирам - страну счастливых чудес... Все это в сердце. Вернусь ли, увижу ли? Нет, никогда. Но есть впереди примирение: вторая юность, - мы не вернемся, мы вспомним...
Прервем наши грустные размышления; зачем переживать нам старость дважды, один раз - в предчувствиях, а второй - наяву? Не так уж много дней подарено нам, чтобы могли мы тратить их с подобным безрассудством, позволяя будущему пожирать настоящее; полдень позади, но до закатных барабанов еще далеко, и базар еще шумит полным голосом; торгуют все лавки, затоплены тысячами людей ряды, волнуются и гудят площади; крики водоносов сливаются с гнусавыми воплями нищих и пением дервишей, скрипят арбы, ревут верблюды, звенят молотки чеканщиков, рокочут бубны шутов и плясуний, харчевни расстилают свои пахучие дымы, блестит под солнцем шелк, переливается бархат, играют узорами дорогие ковры - нет конца базару, и нет предела его богатству.
Хорошо на базаре продавцу, уверенному в добротности своего товара: ему нет нужды хитрить, и лебезить перед покупателем, и заговаривать зубы, подсовывая товар хорошим концом и пряча изъян за прилавок; вольготно и покупателю, чувствующему в поясе плотную тяжесть туго набитого кошелька. Но что делать на шумном базаре жизни тому, у кого весь товар состоит из возвышенных чувств и неясных мечтаний, а в кошельке, вместо золота и серебра, содержатся одни сомнения да глупые вопросы: где начало всех начал и конец всех концов, в чем смысл бытия, каково назначение зла на земле и как без него мы смогли бы распознавать добро? Кому нужен такой товар и такие монеты здесь, где все заняты только торгом: приценяются и покупают, рвут и хватают, продают и предают, обманывают и надувают, орут и вопят, толпятся и теснятся, и не прочь при случае задушить зазевавшегося! Такой человек, ничего не продаст и не купит на этом базаре с прибылью для себя, - его место среди нищих и дервишей...
Но мы, оказывается, все еще до сих пор сидим в чайхане раздумий о жизни, - в этой грустной чайхане, где пьют из чайника несбывшихся надежд и курят из кальяна поздних раскаянии. Скорей на базар! Эй, чайханщик, получи деньги за свой горький чай; лучше бы нам не заходить в твою чайхану и не пробовать его: меньше было бы морщин на лице!" (с)
В общем - народ, если вы еще не читали эту дилогию, то обязательно прочтите. Просто чтобы лучше понять себя самих.
30.06.2017
Один год
Однако - блогу уже год. Быстро время пробежало. Незаметно. От лета до... Той хрени, которая сейчас по сути, тоже называется летом.
Написал я за этот год где-то под двести постов, как мне думается. Мне было их интересно писать, вам, надеюсь, интересно читать. Вообще - это оказалось увлекательным занятием - писать не о выдуманных героях, а о времени и о себе.
Темы тоже были самые разные, но всегда мне и, надеюсь, вам близкие и понятные. Политике, остросоциальным проблемам, национальному вопросу в моих текстах не место.
Что приятно - я вижу, что вокруг блога сложилась аудитория. Может быть не очень большая, но зато из людей, которым интересно то, о чем я пишу. Подозреваю, что большинство из вас мои ровесники и читая текст, вы понимающе киваете и приговариваете:
- Ну да, было время.
Что еще?
Да собственно - и все. Зафиксировал дату, порадовался, надул шарик, покричал "С годовщиной" - и будем двигаться дальше. Правда - с понедельника. Хоть и хреновое - но лето. Дача...