А что это за особый порядок такой, который живет отдельной жизнью от Военной Коллегии Верховного Суда ССР?
Согласно известного Постановления ЦИК от 1934 года, дела о преступлениях против государства должны были рассматриваться безапелляционно, без возможности их обжалования. Там есть в Постановлении фраза — «не допускать». Обжалования не допускать. Наверно, это и есть «особый порядок», во всяком случае, именно рассмотрение дел в рамках данного Постановления ЦИК особым порядком и считается в нашей историографии.
Чуть отвлекусь. Трактуется данное Постановление как жестокое и противоправное: «как так? Нельзя приговор суда обжаловать?!»
В реальности любой более-менее грамотный юрист должен от всех этих трактовок прийти в изумление, потому что пока не найдено ни одного приговора за участие в троцкистском заговоре или за шпионаж, вынесенного в 30-х годах районным или областным судом. Все приговоры выносила Военная Коллегия Верховного суда. Которые обжаловать было… негде. Высшая судебная инстанция. Подразделение Верховного Суда.
В этом и заключался «особый порядок» — не направлять дела в судебные инстанции по месту совершения преступления, а сразу — в высшую. Всего лишь.
Но как в докладной Меркулова и Ко Верховная Коллегия, которая рассматривала дела в особом порядке, вдруг отделилась от особого порядка? Это ведь Коллегия рассматривала дела в особом порядке, сразу принимая их на рассмотрение после этапа предварительного, досудебного следствия, минуя все апелляционные ступеньки.
Чтобы совсем было понятно, объясню на пальцах. Если вы, живя в Н-ском районе Н-ской области совершили преступление, то ваше дело сначала рассматривает районный суд. Его приговор вы можете, на первом этапе, обжаловать в областном суде, потом в — Верховном. Но если ваше дело сразу направляется в Верховный суд — в какой инстанции вы его сможете обжаловать? В ЕСПЧ? Но в 30-х годах прошлого века к этому ладья правосудия еще не приплыла….
Так что, сама фраза «…осужденных к высшей мере наказания бывшими тройками НКВД, Военной Коллегией Верховного Суда ССР и в особом порядке…» не могла принадлежать Меркулову, это уже современность. Это уже историки, которые вообразили себя профессорами в юриспруденции…
И почему именно «10 лет без права переписки», а не 15, 20, 25? Что ждали власти через 10 лет? Смерти всех родственников расстрелянных? Поголовной амнезии у них?
Ладно, пусть будет «10 лет без права переписки». Но сами посмотрите здраво на ситуацию. Прошло десять лет, наступили 47–48-ой годы. Родственники перевернули календарь и вспомнили: наш отец (муж, брат…) сегодня должен из лагеря освободиться.
Но проходит месяц-второй — ни слуху, ни духу. И родственники шлют запросы в НКВД (уже в МВД): где наш близкий человек?
И полковник Кузнецов начинает нервничать, не зная, что отвечать родственникам, да еще и своё руководство теребит с этим вопросом. А руководство озадачивается и начинаем придумывать схему смерти расстрелянных от болезней, вместо того, чтобы накрутить хвост полковнику Кузнецову: «Ты совсем баран?! Отвечай: „Не знаю. Ваши близкие уехали после освобождения из лагерей. Об их дальнейшей судьбе мы не в курсе. Наверно, в семью возвращаться не захотели“.»
Да еще начали скрывать расстрелянных во время войны по приговорам Особого совещания! Там порядка 10 тысяч человек, якобы, было. У вас не появляется подозрение, что и по приговорам ОСО никого не расстреливали, потому что оно не имело прав приговаривать к ВМН даже во время войны? Это отдельная тема. Но, если у меня хватит сил и времени, то я вопросом ОСО займусь.
Но про сокрытие расстрельных приговоров ОСО от народа полковник Кузнецов, служивший при Берии, никаких от него указаний не получал и в своей докладной этот вопрос не затрагивал. Т. е., логично предполагать, что родственникам сообщали — «расстрел». Или вообще ничего не сообщали?
Но уже при Серове, когда КПСС начала антисталинскую компанию, вдруг озаботились этим вопросом и решили маленько поскрывать тиранство. А при Семичастном вспомнили и про «двойку», комиссию Прокурора СССР и наркома НКВД. Тоже решили поскрывать их злодейства. И про приговоры троек ОГПУ вспомнили уже после Берии, о которых от Лаврентия Павловича никаких указаний не было.
Картина получается интересная. Если Берия, как видно из докладной полковника Кузнецова, указаний насчет сокрытия расстрельных приговоров троек ОГПУ, «двоек», ОСО никаких не давал, то родственники получали из Органов информацию о расстреле, правильно? Не могли же Органы отвечать: пропал без вести после ареста в тюрьме, ничего не знаем, мы не виноваты?!