Показания многих свидетелей изобиловали домыслами, фантазиями, содержали ссылки на людей, которые давно умерли. Во внимание принимались без критической оценки показания граждан, которым в то время было 4–6 лет от роду. Научный отчет Позняка и других о результатах раскопок во многом построен на предположениях и содержит выводы, не подтвержденные доказательствами…“.»
Мне здесь больше всего нравится последнее предложение, фраза «научный отчет Позняка». Прокурор Республики пишет. «Научный отчет Позняка»!
История Куропат началась в 1988 году с того, что при весьма мутных обстоятельствах было впервые обнаружено место массового захоронения… известное со времен Великой Отечественной войны. Да-да, именно так. С войны об этом захоронении знали, но оно никого не интересовало до 1988 года. По известным причинам, о которых потом.
Более того, никто и не знал до 1988 года, что безымянная рощица в 10 км от Минска, у самой черты города, носит название — Куропаты. Географического объекта с таким названием в Белоруссии никогда не существовало.
Лучше всего о том, как Куропаты стали достоянием гласности и общественности, написано в книге, одним из авторов которой является бывший Генеральный Прокурор БССР Тарнавский: «Георгий Тарнавский, Валерий Соболев, Евгений Горелик. Куропаты: следствие продолжается. Москва. 1990 г». Я вам советую найти ее в сети и прочесть, она сегодня даже доступна по ссылки из статьи в Википедии о Куропатах.
Вставляет, как выражаются, прямо с первой главы «Как взорвалось это слово „Куропаты“.» Мы сегодня уже немного отвыкли от той литературы на «исторические» темы, которая выходила в 90-е годы. При всем, что происходит сегодня, тогда было какое-то особенное время. Это в те годы вышли и мемуары сына Л. П. Берия, кстати, в которых Сирожа Берия рассказывал, как его, разведчика-нелегала, пробовали забросить с самолета в Пенемюнде, добывать секреты ракет фон Брауна, а когда не получилось — выбросили в Иране. И мемуары Судоплатова тоже в те годы свет увидели.
Описание взрыва слова «Куропаты» — феерическое. Короче, какие-то школьники в той роще играли в партизан и решили сделать землянки, как у партизан. Даже целый партизанский лагерь решили оборудовать. Нашли под какой-то сосной впадину и начали там копать. Копали-копали, пока не
«…вдруг лопата заупрямилась, не захотела входить в мягкий до этого грунт. Игорь встал на колени, руками разгреб сверху песок и увидел голенище мужского кожаного сапога. Стал разгребать дальше и откопал миниатюрную женскую галошу, затем небольшую кружку с остатками белой эмали на донышке и по краям. Передал находку наверх ребятам, а сам снова взялся за черенок. Но уже через несколько минут в недоумении и растерянности отброса лопату в сторону: из земли один за другим стали проступать серые, пугающие пустыми черными глазницами черепа.
Первое желание было немедленно все бросить и бежать куда-нибудь подальше от этого места. Младший Виктор и Саша испуганно глядели на Игоря, который выскочил из раскопа и, стараясь скрыть волнение, суетливо отряхивал песок со штанин. Все трое долго молчали. Потом Саша неуверенно предложил: „Может, позвать кого из взрослых? Я быстренько домой cбeгаю…“
Его остановил Игорь: „Погоди, подумают, что мы испугались… давайте еще немножко прокопаем, посмотрим, сколько там чего, а потом и позовем…“. Не без робости и сомнений, но ребята согласились.
Они нашли в тот день 23 черепа и множество костей, осторожно извлекли их из земли, как смогли, очистили ветками от песка и аккуратно, бережно сложили. Среди черепов и костей попадались различные вещи — мальчишки их тоже осторожно обметали, тут же рядком складывали. Нашли они еще несколько кружек, зубную щетку в футляре, на которой можно было прочитать название витебской фабрики, круглые сломанные очки в тонкой металлической оправе, кожаный кошелек с советскими монетами выпуска тридцатых годов, много обуви и пустых стреляных гильз. Самым удивительным и тревожным для ребят открытием были небольшие круглые дырочки на затылках почти всех черепов. Иногда их было по две и даже три.
Постепенно страх ушел, осталось только неодолимое мальчишечье любопытство и ощущение причастности к какой-то большой и зловещей тайне. Когда начало смеркаться, ребята заложили раскоп крест-накрест длинными сучьями, сверху забросали еловыми ветками и, условившись пока молчать о своей находке, отправились по домам. Было это 1 мая 1988 года.»