Это был его приятель Олег Митраков, с которым они договорились встретиться у входа на Хованское кладбище, у его Западной части.
— Ты где, Иван? — первым делом спросил Митраков.
— Олег, ты не поверишь, но я опять влип в историю, — сообщил Шорин. — Я уже проехал Северное Бутово, когда прямо передо мной какой-то пидор выбросил из машины на обочину щенка. Он умирает, я привёз его в ветлечебницу.
— И тебе это надо, если пёс уже умирает? — искренне удивился приятель. — Какая разница, где это случится — на обочине или в лечебнице?
— Я так не могу, ты же меня знаешь. Поэтому я приеду, как только со всем разберусь.
— А где ты… вернее, вы, находитесь?
— Неподалёку — возле метро «Тёплый Стан».
— Хорошо, я подожду минут десять-пятнадцать у входа, а потом поеду вместе со всеми к могиле. Если опоздаешь, подходи прямо к месту погребения — участок ты знаешь.
И Митраков первым «повесил трубку».
Когда Шорин вернулся в процедурную, он увидел, что девушка ставит щенку капельницу.
— Извините, но вы так громко говорили, что я всё слышала, — сообщила девушка. — Так что вы можете оставить собаку у нас, а сами поезжайте, куда собирались.
— Но вы же сказали, что работаете до обеда, — напомнил девушке её же слова Шорин.
— Ради вашего хаски я останусь и дождусь вашего возвращения.
— Спасибо, я постараюсь обернуться как можно быстрее.
Вернувшись к своей машине, Шорин отъехал от ветлечебницы и только тут вспомнил, что забыл спросить у девушки её имя. «Вот ведь неотесанный мужлан — даже именем не поинтересовался!» — выругался про себя Шорин, но возвращаться не стал — отложил это дело на потом. Да и время поджимало.
Спустя двадцать минут он подъехал к центральным воротам Хованского кладбища и, промчавшись по асфальтированной дороге вниз, остановился у ворот, ведущих в Западную часть. Его приятеля нигде видно не было, что означало — он вместе с роднёй покойного уже отправился к месту погребения. Туда же направил свои стопы и Шорин, предварительно купив у цветочницы восемь красных гвоздик.
Он шёл мимо кладбищенских оград, а с гранитных памятников на него смотрели лица умерших людей разных возрастов. Здесь были как пожилые, так и совсем молодые люди, земной путь которых окончился в расцвете лет. «Интересно, на каком кладбище упокоится моё бренное тело — может, на этом же?» — подумал Шорин, сворачивая на очередную аллею. Но едва он свернул с дороги, как его внезапно окликнули:
— Мужчина, можно вас на минутку.
Шорин обернулся, и увидел пожилую седовласую женщину, которая стояла у могильной оградки с лопатой в руках.
— Скамейка покосилась, а вскопать некому — сама не могу из-за радикулита, — объяснила женщина причину своего обращения к незнакомому мужчине. — Если вам, конечно, не трудно.
Шорин колебался лишь секунду, после чего направился к просительнице.
Одного взгляда ему хватило, чтобы оценить ситуацию — небольшая двухместная скамья, вкопанная в землю, слегка перекосилась на одну сторону из-за проседания грунта. Взяв у женщины лопату, Шорин минут пять повозился со скамьёй, после чего она обрела прежний вид.
Всё время, пока он работал, женщина стояла рядом, заслонив собой памятник, и молча взирала на происходящее. А когда работа была закончена, она присела на скамью — отдохнуть, а заодно и убедиться в качестве работы.
— Спасибо вам большое, — поблагодарила женщина Шорина, когда тот прислонил лопату к ограде. — От меня и моего брата.
— Какого брата? — удивился Иван.
— Того самого, что покоится под этой могильной плитой.
И женщина кивнула в сторону памятника, которую украшала фотография мужчины. Взглянув на фото, Шорин внезапно поймал себя на мысли, что это лицо ему, вроде бы, знакомо. Желая развеять свои сомнения, он сделал шаг вперёд, чтобы рассмотреть фотографию получше. И тут же отшатнулся. На фото был изображён тот самый мужчина, которого сегодня он видел во сне. Никаких сомнений быть не могло — это был именно он, либо его точная копия. У мужчины было вытянутое лицо со слегка выступающим вперёд подбородком и волосами, зачёсанными назад. При этом маленькая прядь волос ниспадала на лоб, нарушая общую симметрию лица.
— Так это ваш брат? — обратился Шорин к женщине, по-прежнему сидевшей на скамье.
— Да, старший, — последовал ответ.
Шорин вновь взглянул на памятник и прочитал надпись: «Дмитрий Петрович Кузнецов», и даты «1929–1982».
— Он умер в 53 года — отчего? — последовал новый вопрос к женщине.
— Внезапная остановка сердца.