«Красный треугольник» с сомневающимся видом покачал головой.
– Я…
– Возьми его. Он, по крайней мере, принесет какую-то пользу. Вместо того чтобы оказаться на каком-нибудь кольце, которое купит какая-нибудь дама и которым она будет хвастать, когда будет проводиться какая-нибудь soirée,[80] он лучше спасет кому-то жизнь. Сейчас нужно просто вытащить его наружу.
– А как это сделать? Что тебе сказал по этому поводу стоматолог?
– Вытащить его будет нетрудно. Нужно подцепить его чем-то вроде рычажка и сильно надавить.
– Тебе будет больно.
– Не очень. По крайней мере мне так говорил стоматолог. Кроме того, это не так уж и важно. Давайте сделаем это побыстрее.
Отто огляделся по сторонам, подыскивая что-нибудь подходящее.
– Нож, – предложил Моше.
– Верно, нож Алексея. А где он?
Они нашли его возле кипы одеял, к которой он отлетел во время драки. Отто взял его за рукоятку.
– Хорошо бы его дезинфицировать.
– А как? – спросил Моше.
– Огнем. Возьми свою зажигалку.
Моше поднял зажигалку, брошенную на пол обершарфюрером.
Они медленно провели лезвие ножа над пламенем – сначала одной стороной, а затем другой. Металл приобрел коричневатый оттенок.
Берковиц уселся на стул и вытянул ноги. Руки он завел за спинку стула.
– Пусть меня кто-нибудь держит.
Моше подошел к нему со спины и крепко ухватился одной рукой за голову, а второй – за его нижнюю челюсть. Иржи схватил его за руки. Теперь Берковиц уже не смог бы вырваться.
– Я готов, – заявил он.
«Красный треугольник» подошел к нему и, наклонившись, заглянул ему в рот.
– А какой именно зуб?
– Второй по счету коренной. Слева. Давай быстрее.
Отто засунул в рот Берковицу кончик лезвия и, приставив его к нужному зубу, спросил:
– Этот?
– Угу-у-у-у… – ответил финансист. Моше заставлял его держать рот все время открытым.
– Потерпи одну секунду, – сказал Отто.
Он повернул кисть руки, в которой держал нож, так, чтобы опереться о кость нижней челюсти, и затем осторожно, но очень сильно надавил. На лбу у него тут же выступили капельки пота. Берковиц застонал от боли.
– Секунду… Всего лишь секунду…
Отто снова надавил на нож. Зуб подался, и лезвие соскользнуло с него, едва-едва не вонзившись в небо Берковица. Финансист, которого Моше и Иржи тут же отпустили, резко наклонился вперед и сплюнул кровь. Все посмотрели на пол. Посреди лужицы крови лежал и поблескивал бриллиант, часть поверхности которого была скрыта фарфоровой оболочкой.
– Вот это он и есть, – сказал Берковиц.
Взяв драгоценный камень двумя пальцами, он вытер его о свою куртку и показал остальным заключенным.
– Красотища! – восторженно воскликнул Иржи. Он очень осторожно взял у Берковица камешек большим и указательным пальцами и поднес его к мочке своего уха, как будто это была серьга с бриллиантом. – Ну как я выгляжу, девочки?
– Он обошелся мне в кругленькую сумму.
Мне тогда даже и в голову не приходило, что ему будет суждено оказаться здесь, – сказал Берковиц и снова плюнул кровью на пол.
– Ну и что теперь? Как мы отсюда выберемся? – спросил Отто.
– У меня есть идея, – сказал Моше. – Мы…
Он не успел договорить: из-за висевшей на веревках одежды появился Пауль.
– Вы уже закончили свое внутрисемейное собрание? – спросил он.
– Да, можешь идти.
Немец подошел к другим заключенным и подозрительно посмотрел на них.
– Что-то у вас уж больно озабоченные лица… У меня такое впечатление, что вы не ограничились тем, что обменялись сплетнями по поводу своего гетто… – сказал Пауль, обходя вокруг стола и заглядывая каждому из находившихся возле стола людей в глаза. – А что за возню вы устроили с Берковицем?
– Мы удалили ему зубной камень, – ответил Моше. – Он в этом очень сильно нуждался.
– Вы, евреи, способны на какие угодно ухищрения. Мы можете умудриться спрятать в зубах очень маленькие, но при этом очень ценные предметы…
Никто ничего не ответил.