— Спица, меня нельзя включать и выключать — я всегда говорю все, нравится это каким-то Спицам или не нравится!
— Можно, Мосол, можно, — сказал Спица и, взявшись руками за край нар, уперся ногами в туго обтянутые кожей кости Мосла, и затолкал его опять под нары.
— Как ты ловко его переубедил.
— Готовься, Мальчик, — скоро я буду в полной норме и тебе от меня никак не отвертеться.
— Нетерпение, с которым я буду ждать полноту твоей нормы, не передать простой лексикой нашей камеры, Спица.
— Ну-ну, твой язычок нам тоже пригодится.
5
В камере стало тесно. В камеру зашел охранник Гендевит и все стражники, включая обрюзгшего, в вечных капельках пота, сопящего Дрона. Гендевит смущенно потупился и шепотом попросил Ноля, чтобы тот не очень громко приказал находящимся в камере людям построиться. Ноль с удовольствием рявкнул во всю свою возможную силу:
— Стройся!
Гендевит вздрогнул, Лымарь с Закиром тихонько захихикали, Кирпич плюнул на недавно пришитую к рукаву четырнадцатую серебряную пуговицу и в сотый раз потер ее о штанину, Ноль пожирал Гендевита выпученными глазами и как бы предлагал ему похвалить себя за точно исполненное поручение, а Мальчик спросил Мосла:
— Что нас ожидает, Мосол?
— Что-что — общественные работы.
— Общественные работы — это когда слабые таскают тяжести, а сильные сдувают пыль с плоских поверхностей?
— Мальчик, я иногда не знаю, как отвечать на твои вопросы.
— Это и не обязательно.
6
Гендевит некоторое время постоял в задумчивости, потом нахмурился и сказал Нолю:
— Ноль, ты относишься ко мне без должного почтения, а ведь я могу сообщить о твоем поведении надзирателю, и тебя разжалуют в раздатчики.
Ноль вдруг так растерялся, что заикал и забыл все жалобные слова, всегда готовые на критические случаи жизни. Кирпич, Лымарь и Закир заметно отодвинулись от Ноля, и растерянность Ноля стала переходить в легкую панику, но неожиданно Дрон резко посерьезнел, встрепенулся, подошел к отхожему месту и зажурчал в естественной потребности.
— Дрон! Ты что совсем сдурел?!
Дрон ошарашено огляделся и развел руки:
— Извините, я думал, что мы у себя — я нечаянно, я только чуть-чуть.
Гендевит махнул рукой, закачал головой, устало сел на лавку и приказал стражникам распределить коллектив камеры номер восемь по различным работам.
7
Мальчик тер вонючей склизкой мочалкой жирные стенки лежащего на боку огромного котла, а Мосол невпопад направлял тоненькую струйку ржавой воды из черного шланга то Мальчику на ноги, то на пол, то себе на штаны.
— Мосол, ты бы отдохнул, а то до следующей смены одежды не просохнешь.
Мосол вздохнул, бросил шланг в котел, уронил швабру и опрокинул ведро с грязной водой.
— А ты знаешь, что в этом котле, который ты драишь, Дос с Нютей Нафика сварили.
— Зачем?
— Да Дос с Нютей любили друг дружку, а Нафик жил с Нютей и не подпускал Доса к нему, вот они, когда на кухне работали, Нафику сковородкой голову раскроили, а потом его в гороховый суп бросили. Этим супом после три камеры накормили, пока черпак раздатчиков не застрял в ребрах Нафика, хе-хе.
— Мосол, ты эту историю выдумал, чтобы мне было приятнее соскабливать жир со стенок?
— Ничего я не выдумывал, да и Нафика сварили крестов пятьдесят назад, — у тебя тогда еще зубы по второму разу не выросли.
— Ну, это меняет дело. Единственно, как ты догадался, что это именно тот котел?
— Да так как-то…
Мосол хотел собраться с мыслями, чтобы подкрепить свой рассказ аргументами, но проходящий мимо с помойным ведром Рыжий вдруг отвесил Мослу крепкую оплеуху и сказал:
— Мосол, в камеру вернемся, я на твое место перейду, понял?!
Мосол не понял, а Рыжий переложил из руки в руку ведро и ушел в постоянно булькающую сероводородом канализационную комнату. Мосол понял и возмущенно хлопнул себя по коленям:
— Мальчик, это что же делается?!
— Разве для тебя неожиданны перемещения вверх мужающих подростков и вниз дряхлеющих стариков?
— Мальчик, ты скажи Рыжему, чтобы он отстал от меня, ладно?
— Почему я должен это делать?
— Потому что я с тобой о жизни разговариваю, советы даю, учу мудрости, а Рыжий, кроме как дразнить Дрыля, ничего не умеет и у него из ушей всегда канализационной комнатой воняет.
— Зато он молодой, веселый, подвижный, а уши мы ему заткнем чем— Нибудь.
Рыжий громыхнул пустым ведром о косяк и спросил, почему Мальчик не заставит сидящего Мосла вместо себя котел скоблить. Мальчик ничего не ответил, а Рыжий попытался примерить помойное ведро на голову Мосла и, когда тот стал отмахиваться, отвесил ему еще одну оплеуху.
— Все, Мосол, приходишь в камеру и сразу переползаешь на мое место, понял?!
— Нет, Рыжий, Мосол останется на своем месте.
— Чего?!
— Хорошо выглядишь.
— Сам ты!.. То есть это… Не ты ли мне запретишь?!
— Я, Рыжий, я.
— Мальчик, а кто ты такой?! Я ведь могу и на твое место перебраться!
— Попробуй.
Рыжий вразвалочку подошел к Мальчику, плюнул ему в ноги, выдвинул вперед челюсть, презрительно усмехнулся и немного отвел правую руку, чтобы ударить неожиданно, но сильно. Мальчик отвернулся, потом, не отнимая рук от стенок котла, резко стукнул головой Рыжему в переносицу. Рыжий упал в котел, зажал руками расквашенный нос и захныкал:
— Я же твой друг, Мальчик, а ты мне нос разбил. Зачем тебе Мосол — он же старый и скучный. Теперь у меня от котла одежда будет вся грязная, и кровь вон как течет, еще раздатчик Люциус пристает, а во время большого приема пищи Дрыль мой компот выпил и вообще жизнь какая-то…
Мальчик вытянул за руку Рыжего из котла, протянул ему ведерко и хлопнул по спине:
— Ничего, Рыжий, думаю, Дрыль не долго будет ждать, когда ты с ним сквитаешься. Люциусу скажи, что ты нравишься Кирпичу. А чтобы кровь не бежала, запрокинь нос. Штаны твои всегда жирные. Ну а в остальном ты сам виноват.
Рыжий запрокинул голову и, мелко шагая, вышел из комнаты.
Мосол крякнул, поднял мочалку Мальчика и стал водить ее там, где Мальчик уже вымыл начисто и вытер насухо.
— Ты посиди, Мальчик, отдохни. Я то сначала думал, что Рыжий тебя поколотит — он вон какой толстый стал, а ты взял и ловко его того.
— У него слабое самообладание.
8
У Мальчика не было аппетита, он вяло размазывал по краям тарелки кашу и старался не глядеть на постоянно подмигивающего ему Спицу. Рыжий незаметно всыпал Дрылю в чай половину солонки. Луст, когда Стероид приподнялся, потянувшись за хлебом, быстро положил на его место две ложки каши. Колпак все быстро съел и в ожидании команды подъема из-за стола тихонечко захрапел. Джим стукнул ложкой Зубу по лбу, и тот задумался: разжевывать во рту плотный комок каши или попытаться незаметно его проглотить, чтобы не нервировать Джима. Мосол дергал за рукав Чаку и кивал в сторону Колпака. Чака смотрел на Карасика и, изображая ненависть, щурил глаза и надувал щеки. В камеру влетел раздатчик Ротербанд и завопил:
— Чтобы никто не шевелился! Чтобы никто не шелохнулся! Чтобы никто и ничего! Потому что надзиратель будет проходить!
Ротербанд вылетел из камеры и через какое-то время в нее быстро вошел стражник Кирпич и крикнул:
— Если кто издаст звук, когда будет проходить надзиратель — я за себя не ручаюсь, я вам мигом, в конце концов!
Кирпич быстро вышел из камеры и немного погодя в нее заглянул охранник Младший и сказал:
— Сейчас надзиратель совершает обход, и я предлагаю всем вести себя прилично, тем более что камера на плохом счету.
Младший тихо вышел, и почти тут же в камеру шумно ввалились надзиратель Афрон, охранник Гендевит, опять же охранник Младший, стражники Кирпич, Ноль, Закир, Лымарь, Дрон и раздатчики Ротербанд и Люциус. Афрон, притоптывая и в каком-то смысле приплясывая, пробежался по периметру камеры и резко остановился перед Младшим: