- Отсядь, Николаич, - попросил Шибанов, - сам здоровье гробишь, так хоть других не обкуривай.
- Сдается мне, капитан, ты хочешь жить вечно, - процитировал Гумилев безымянного английского капрала эпохи первой мировой войны, но отодвинулся.
- А что, - задумчиво проговорил Шибанов, - это мысль интересная. Вот если бы открыли такой способ, чтоб можно было жить лет двести-триста и не стареть… Это ж сколько за всю жизнь можно увидеть! Пушкин сто с хвостиком лет назад еще жив был, стихи писал! А еще за сто лет до этого Пугачев родился… Да мало ли великих людей в России было…
- Их и сейчас не меньше, - усмехнулся Лев. - Только как справедливо заметил еще один поэт, «большое видится на расстоянье». Ты уверен, капитан, что смог бы определить, кто из твоих современников действительно велик?
Шибанов сорвал травинку, сунул в рот и принялся жевать.
- В чем-то ты, конечно, прав, Николаич. Но все равно прожить триста лет было бы здорово…
- А мне бы хотелось, чтобы изобрели такое средство, чтобы люди вообще не болели, - сказала Катя. - Пусть живут не триста лет, а семьдесят - но только здоровыми.
- Да чего тут изобретать, - удивился Шибанов. - Не пей, не кури, спортом занимайся - вот и не будешь болеть.
По лицу Кати пробежала тень.
- У меня мама не пила и не курила. А потом заразилась тифом и умерла.
Капитан крякнул.
- Извини, Катюш. Я ж не про заразу…
Повисло неловкое молчание. Гумилев, чтобы разрядить обстановку, спросил:
- Как думаете, этот Жером - он француз или испанец?
- Маловато данных, - тут же откликнулся Шибанов. - Вообще у нас в Таганроге и в Ростове таких тоже хватало. На армянина он не слишком похож, а вот на осетина - вполне.
- А акцент?
- Ну, пожил за границей, вот и акцент…
Открылась дверь, и во двор вышел Теркин. Вид у него был обескураженный.
- Катюша, тебя просят.
- А чего там было-то? - Катя вскочила, поправила падавшую на глаза светлую челочку. - О чем спрашивал?
- Не велено рассказывать, - покачал головой Василий. - Но ты иди, не боись. Он не кусается.
- Я и не боюсь, - обиженно дернула плечиком Катя. - Подумаешь…
И гордой походкой двинулась к казарме, в которой размещался класс немецкого.
- Ладно, пехота, колись, чем там этот Жером интересуется, - сказал капитан, когда Катя скрылась за дверью. - Тут все свои.
- Думаешь, я шутки шучу? - нахмурился Василий. - Он мужик серьезный, не то, что некоторые. До тебя очередь дойдет, сам все узнаешь. Николаич, дай папироску.
- Ну и ладно, - Шибанов сплюнул травинку. - Ты у меня тоже чего-нибудь попроси…
Катя отсутствовала минут пятнадцать. Вернулась бледная и как будто бы чем-то испуганная, но говорить, что происходило в классе, тоже наотрез отказалась,
- Саша, теперь ты иди, - сказала она, садясь на траву. - А Лев после тебя…
- Можете меня даже не спрашивать, о чем мы с этим Жеромом разговаривали, - буркнул Шибанов. - Все равно не скажу.
Капитан пробыл в классе дольше всех - около получаса. Для Гумилева время тянулось мучительно медленно. Он пытался представить себе, в чем может заключаться экзамен, и почему Жером запрещает курсантам о нем рассказывать, но так ничего и не придумал. Проще всего было предположить, что экзамен как-то связан с загадочными способностями Кати и Теркина. Но имелись ли такие способности у Шибанова, Лев не знал, а в отсутствии их у себя был совершенно уверен. О чем же тогда будет его спрашивать Жером? Опять о туркестанской находке? И что там так долго делает капитан?
Наконец, Шибанов вышел из класса и расслабленной походкой направился к дубу. Подойдя, бросил неприязненный взгляд в сторону Теркина.
- Ну, старшина, ты и жук…
Что ответил ему Василий, Гумилев уже не услышал. Он шел к казарме, пытаясь унять непонятно откуда взявшуюся дрожь в коленках. Странно - Берии не боялся, а теперь вот трясется, как осиновый лист…
Жером стоял спиной к двери у зашторенного окна. На столе были разбросаны бумаги с символами - треугольник, ступенчатая пирамида, две пересекающихся сферы, восьмиконечная звезда. Несколько листов были придавлены граненым хрустальным шаром, вроде тех, какие используют маги и предсказатели будущего.
- Проходите, Лев Николаевич, - приветливо сказал Жером, поворачиваясь к Гумилеву. - Не обращайте внимания на этот реквизит, к вам он никакого отношения не имеет. Что, не терпится узнать, в чем будет состоять экзамен?
Льву показалось, что майор госбезопасности ему подмигнул.
- Не терпится, - сказал он хриплым голосом.
- В сущности, никакого экзамена не будет. Так, поговорим кое о чем. Ваши товарищи, наверное, уже предупредили вас, что все, о чем мы будем с вами беседовать, не должно выйти за пределы этой комнаты?
- Так точно.
- Ну и замечательно. Смотрите, Лев Николаевич, здесь у меня есть фотоснимки из разных уголков Европы и Азии. Приглядитесь, может быть, какой-нибудь пейзаж покажется вам знакомым?
Жером щелкнул замками большого портфеля из желто- коричневой кожи. Извлек оттуда пачку фотографий и разложил поверх бумаг с символами.
На нескольких фотографиях были запечатлены виды гор - со снежными вершинами или покрытых лесом. Гумилев повертел в руках карточку с живописным ущельем, по которому струился быстрый поток - что-то она ему напоминала - но так ничего и не вспомнив, отложил ее в сторону.
Другие фотографии были явно сделаны в Тибете - сливавшиеся со скалами крепостные стены и квадратные башни невозможно было перепутать ни с чем. В Тибете Лев не бывал никогда, хотя много раз видел изображения тибетских монастырей, поэтому без колебаний убрал эти карточки из стопки.
Осталось всего несколько фотографий - на трех изображена пустыня, на четвертой и пятой - горное озеро немыслимой красоты. Озеро сразу показалось Льву знакомым.
- Это ведь Рица? - спросил он у Жерома.
- Да. Известное изображение, даже на обертке конфет есть. Вы там бывали?
- Нет, к сожалению. На Кавказ так и не довелось съездить. А вот эти пейзажи напоминают Туркестан, но что-то определенное сказать трудно - пустыня везде пустыня…
Жером сложил отвергнутые Гумилевым фотографии в стопку.
- Тем не менее, вы правы, это Восточный Туркестан. А то ущелье, с горной рекой - оно тоже показалось вам знакомым?
Лев пожал плечами.
- Сначала вроде бы да. Но это непохоже ни на Саяны, ни на Памир. Может быть, Крым?
- Нет, не Крым. Ладно, будем считать, с фотографиями мы разобрались. Теперь взгляните сюда.
Жером развернул перед Гумилевым старую, потертую на сгибах карту. Явно еще дореволюционную - названия населенных пунктов писались с «ятями», в нижнем левом углу был фиолетовый оттиск «Имперскiй Генеральный Штабъ».
- Та карта, которую вы нашли в Черной Башне в Туркестане, имела какие-либо общие детали с этой?
Гумилев вздрогнул и выпрямился на стуле.
- Почему вы назвали ее Черной Башней?
- А как же еще мне ее называть? Лев Николаевич, вам повезло - вы побывали в одной из Семи Башен Сатаны, и вернулись оттуда живым.
Гумилев никак не предполагал услышать такое из уст майора госбезопасности. Некоторое время он тупо разглядывал карту, потом сказал:
- Я ничего не знаю ни о каких башнях Сатаны. Это был памятник зороастрийской культуры, в тех краях они встречаются…
- Рядом с башней имелся выход на поверхность подземного газа? - спросил Жером. - Что-то вроде неугасимого пламени?
- Да. Я уже рассказывал об этом следователю…
- Кстати, о следователе. Вы помните его фамилию?
- Помню, разумеется. Это было не так давно. Фамилия следователя была Бархударян, по имени-отчеству он мне не представлялся.
- С вами работал только один следователь?
Жером говорил мягко, но Лев чувствовал, что этот человек умеет допрашивать не хуже следователей в «Крестах». Просто он умнее и тоньше, да и задачи перед ним поставлены другие - Бархударяну и компании важно было выбить показания и поскорее засадить человека за решетку.