Хохочут, забавляются, как скоты». – Пантера не смогла унять нервную дрожь.
Брезгливо сжала губы, но никто этого не заметил.
Она вышла из-под струи воды и быстро оделась.
— Новенькая, можешь не одеваться, нам это запрещено, – Идофея на миг оторвалась от игр с подругами.
Пантера с вопросом посмотрела на нее, затем перевела взгляд на Афродиту.
— Идофея правду говорит, – Афродита согласно кивнула головой.
Слова Афродиты не прояснили ничего для строптивой.
Но чуть позже она узнала их истинный смысл.
— Драться и готовиться к боям будете в этом, – Пенелопа выдала строптивой железную сеточку с застежкой и… всё. – Маника – доспех, который защищает предплечье. – Пенелопа ловко застегнула на руке строптивой сетку. – Туника нам на арене не полагается. – Пенелопа зло процедила сквозь зубы и подтолкнула строптивую. – Иди, не задерживай других.
Зато Афродита на этот раз все разъяснила.
— Мы тренируемся и выступаем на арене обнаженные, – Афродита поправила манику на предплечье строптивой. – Публика платит большие деньги за зрелище.
А, зрелище было бы неполным, если бы одежда скрывала полученные раны.
На голом теле рана видна сразу, особенно на очень белой, как у тебя, коже. – Афродита провела пальцем над пупком строптивой. – Возможно, что Родион купил тебя именно из-за белизны.
Представляешь, как потечет яркая кровь по белому. – Афродита не пугала, не угрожала.
Ее голос спокойный, с тихими нотками грусти. — Маника защищает не только руку, но и всю целиком.
Ты подставляешь руку под удар меча, загораживаешься рукой.
Железная сетка не дает сразу тебя разрубить на куски. – Слова падали, как камни.
Но строптивая никак внешне на них не реагировала.
Она похожа на кусок льда.
Афродита искоса посмотрела на нее и повела к шеренге девушек.
Они уже обнаженные, с одними только маниками на предплечьях, стояли в один ряд.
— Ты начинающая, поэтому вставай в конце, – Афродита выбрала место для строптивой. – До конца редко доходят.
Весь пыл тратится на начало. – И опять непонятное для строптивой.
Афродита оставила ее в строю, а сама встала рядом с Ифигенией.
Строптивая почувствовала острое одиночество.
Она вспомнила слова Афродиты за столом, что с этого момента опека заканчивается.
«С ней было хорошо», – строптивая пыталась поймать взгляд Афродиты.
Но та все время отводила голову, словно понимала и чувствовала, что Пантера ждет от нее поддержки.
Другие новенькие также чувствовали себя неловко.
Во-первых, нагие под пристальными взглядами бывалых девушек.
Некоторые прикрывали ладонями низ живота, другие, наоборот, вызывающе смотрели.
Никто из новеньких не знал, что произойдет дальше.
Но ничего хорошего от Судьбы не ждали.
— Да, у блондинок на лобке волосы не растут, — насмешливый голос прозвенел, словно колокол.
Перед Пантерой стоял патриций в нарядной тунике.
Он раскачивался с пятки на носок, смотрел на строптивую с той высоты, которая отделяет свободного от раба. – Ты быстро поправляешься.
Я думал, что не выживешь. – Патриций обернулся и дружественно кивнул Афродите. – Афродита, ты выходила умирающую рабыню.
Она теперь твоя должница. – Патриций отошел от девушек и встал на возвышение: — Я – едитор Ахилл.
То, что сейчас скажу, многие из вас уже слышали и не раз, поэтому, в основном слова направлены на новеньких рабынь.
Но и опытные, и даже ветераны, послушайте, уши ваши не отвалятся.
Все равно вам делать больше нечего. – Над шуткой едитора сдержанно засмеялись несколько девушек из ветеранов. – Я устраиваю гладиаторские бои за свой счет, поэтому я здесь главный над вами.
Здесь все над вами главные, потому что вы – никто, вы рабыни, мясо на убой.