Реакция девушки воина была молниеносной.
Она перехватила руку, сжала ее.
Пленница слабо вскрикнула: на поднятие руки и на крик у нее ушли почти все оставшиеся силы.
— Да ты строптивая и резкая, – Афродита засмеялась. – При смерти, а пытаешься драться.
Как зовут тебя, замарашка? – Афродита поднесла к губам лежащей чашу с водой, терпеливо ждала.
Казалось, что прошла вечность, прежде чем лежащая разомкнула разбитые губы.
— Нет. Нет имени.
— Не хочешь называть себя, и – правильно.
Имена были раньше, а теперь мы все – рабыни-гладиаторы. – Она приподняла голову лежащей и влила ей в рот несколько капель воды. – Но называть тебя как-то придется.
И, чтобы тебе хозяева не придумали обидную унизительную кличку, я скажу, что тебя зовут Пантера.
Пантера – наше, греческое имя, означает – «строптивая». — Афродита перенесла девушку на чистую солому.
Черную, гнилую, ногами отшвырнула к двери.
Семья мышей выскочила из соломы и поспешно перебралась в щель в полу. — Хочешь или не хочешь, но тебе придется помыться.
Над грязной будут смеяться, а это нехорошо для девушки, когда над ней смеются. – Из глаз Афродиты посыпались искры. – Прошли те времена, когда надо мной смеялись безнаказанно.
Я рабыня, но за себя постоять смогу. – Девушка гладиатор смочила пучок свежей соломы в воде и стала протирать лицо лежащей.
Та, которую назвали Пантера, слабо застонала.
— Больно, но боль лечит память, – Афродита произнесла загадочно.
На следующее утро Пантера смогла самостоятельно поднять чашу и жадно съела кусок хлеба.
В камеру вошла Ифигения.
— Не скажу, что она молодец, – Ифигения перевела взгляд с настороженной лежащей на Афродиту, – скажу, что ты молодец.
Я бы на твоем месте ее убила.
Убить проще, чем выхаживать вонючку.
— Ифигения, ты была на моем месте, пока не получила свободу, – Афродита понимала, что надсмотрщица говорит не на полном серьезе. – Но не зарекайся.
Родион может снова тебя перевести в рабыни.
— Я свободная, и у меня прав не меньше, чем у Родиона, – Ифигения гордо подняла голову, но в голосе ее промелькнула песчинка страха. – Сегодня пусть она отъедается, а завтра выйдет на учебный бой.
Никому не позволено отдыхать.
Здесь вам не Римские термы. – Надсмотрщица дошла до двери и повернулась к Афродите: — Как звать ее?
— Пантера, – Афродита усмехнулась.
— Строптивая? Чем она заслужила это имя?
— Узнаешь, когда она встанет на ноги, – Афродита в улыбке показала зубки.
Но и на следующий день строптивая не смогла выйти из заточения.
Надсмотрщица за рабами внимательно осмотрела ее, раздвинула рот, пощупала десны – не кровоточат ли.
Затем проверила все мышцы.
Особенное внимание уделила ягодичным и на руках.
Пленница переносила все спокойно.
— Главное в бою – ноги, – надсмотрщица осталась довольна осмотром. – Для девушки ноги не только в бою, но всегда – на первом месте. – Ифигения засмеялась добродушно. — Тебе принесут сейчас мясо, я распоряжусь.
Но не набрасывайся на него сразу, иначе вырвет.
Давно мясо ела? – Ифигения пыталась понять по глазам строптивой хоть что-нибудь.
Но никаких эмоций не выплеснулось искрами из глаз.
На лице тоже ничего не отразилось.
— Завтра в любом случае выходишь на учебный бой, – Ифигения решила больше не тратить сегодня время на новую рабыню.
За все время пребывания в Колизее чувства Ифигении превратились в камень.
Она оставила строптивую одну.
Ближе к вечеру вернулась Афродита.
На правой руке девушки замазан белой лечебной глиной небольшой свежий порез.
Афродита возбужденно дышала, ноздри ее раздувались.
Она еще не отошла от событий дня.