Горбун будет умирать долго и мучительно от жажды.
Рот его пересохнет, язык вылезет, тогда раб уже не скажет ни слова, не посмеет смеяться над хозяином.
Все это Ахилл обдумал, пока подходил к строптивой.
Когда осталось минимальное расстояние, годное для последнего решающего прыжка он остановился, успокаивал дыхание.
Воин должен сражаться хладнокровно, словно прогуливается около Колизея.
Пантера поняла, что через миг Ахилл напрыгнет на нее с мечом и щитом в руках.
Она, незаметным для глаз Ахилла, движением сорвала со щита нож и метнула его.
Не в Ахилла метнула (он позже понял отчетливо), а специально – в мраморную статую Венеры.
Миг, и нож в полете перерубил шею изваяния.
— Венера была без рук, а теперь и без головы, – кто-то из рабов заметил глубокомысленно.
Мраморная голова Венеры с ужасным грохотом, среди общей тишины, упала и разбилась.
— Ты метнула нож так, чтобы он срезал каменную голову? – Ахилл остановился.
Чувство восхищения броском не позволило ему продолжить начатое наступление на девушку.
Ахилл подошел к осколкам головы статуи и с недоверием разбросал их ногой.
Затем поднял взгляд на Пантеру.
Ни ненависти, ни ярости в его взгляде не осталось, лишь – задумчивость.
— Строптивая, ты совершила величайшее преступление для рабыни – подняла руку на своего господина, – Ахилл произнес через пару минут. – Ты могла легко убить меня ножом.
Вместо головы Венеры покатилась бы моя голова.
Но ты проявила благоразумие.
В бою это назвалось бы глупостью, а во дворце, где полно моих слуг, твой поступок называется предусмотрительностью.
Я теперь не знаю, что с тобой делать.
На учебном бою в школе гладиаторов ты оказалась беспомощная, словно побитая собака.
Сейчас вижу – это не так. – Ахилл отложил меч и щит, подошел к Пантере. – Каким оружием ты владеешь еще также ловко, как бросаешь нож?
Нож и удар ногой – опасное сочетание.
Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так высоко поднимал ногу и бил в челюсть.
— Никаким, – Пантера не испугалась Ахилла в опасной близости от себя.
Она уверенно смотрела в его глаза. – Только нож.
Даже не кинжал, а нож.
Мне не нужно уметь обращаться еще с другим оружием.
Ноги девушки – не оружие, а наша слабость. – Девушка замолчала, не считала обязательным пояснять свое умение работать только с ножом; не объяснила где и как научилась бить невероятно поднятой ногой.
И, может быть, не училась, а нога сама поднялась и защитила свою хозяйку.
— Да, тебе и не нужен меч или лук, когда твой нож летает, словно смертоносная стрела, – Ахилл задумчиво взял чашу вина, принесенную рабом.
Он не предложил строптивой выпить с ним, девушка оставалась для него жалкой рабыней. – Возвращайся в школу гладиаторов, мои рабы доставят тебя обратно.
Я расскажу Ифигении о твоем спектакле.
Она сама решит, что с тобой делать. – Ахилл почесал подбородок.
Челюсть болела после удара ногой Пантеры.
Больше не хотелось развлекаться с этой девушкой.
Девушка не похожа на других рабынь, а во время развлечений Ахилл не любил новое.
Пантера не уходила, она, будто ждала.
«Милости от меня ожидает, или ждет рабов?» – Ахилл почувствовал себя неуютно.
Вдруг, Пантера готовится снова бросить нож.
Но мужская храбрость и любопытство пересилили.
— Если ты так любишь ножи, то, выбери в моей коллекции самый лучший, с твоей точки зрения, нож. – Ахилл удивился тому, что так разговаривает с рабыней.
Свои слова и поступок озадачили патриция.
Пантера развернулась, вышло у нее очень грациозно, несмотря на ужасающую худобу.
Она только взглянула на ножи, их много на щите: персидские с серебряными рукоятками, украшенные драгоценными камнями; фракийские – причудливо изогнутые; андалузские – длинные тяжелые, опасные даже на вид, и еще – множество других ножей, собранных в коллекцию Ахиллом за много лет.