Смеялись не только те трое, но и многие за столом.
Даже Афродита растянула губы в улыбке.
— Наверно, у нее и кровь белая, – вторая из тройки тоже захотела получить свои лавры славы за остроумие. – Или, нет у нее крови.
В худом теле не поместится ничего, кроме говна.
Иди, умойся, и ложись спать на солому, худышка.
— Я умоюсь твоей кровью, – строптивая, неожиданно для всех, особенно – для Афродиты, произнесла.
Голос ее тонкий, почти детский, но чувствуется в нем сталь.
— Новенькая кусается? – третья из тройки, по всей видимости, главная у них, поднялась. – Сейчас тебе нечем станет не только кусаться, но и мясо жевать. – В полнейшей тишине девушка поднялась, вышла из-за стола и направилась к строптивой.
Строптивая продолжала доедать утреннюю пищу.
Она даже не смотрела на подходивших к ней озлобленных девушек.
Афродита наклонила голову к своей миске, будто бы ее происходящее не касается.
«Афродита испугалась, все испугались, – строптивая едва заметно растянула уголки рта в подобие улыбки.
Раны от побоев стали заживать, но все равно очень больно улыбаться. – Завтра, а, возможно, сегодня кого-нибудь из них убьют на арене, а они боятся ссоры за столом».
Когда до строптивой оставалась пара шагов, девушки из тройки сжали кулачки.
— Ванесса, не советую, – Афродита доела мясо из миски, облизывала пальцы. – Ифигения поручила новенькую на первое время мне, чтобы я заботилась об ее сохранности.
Вернись на место за столом.
И вы, Идофея и Дриада, идите. – Афродита по-прежнему не смотрела на троицу.
Ее нога из-за тесноты за столом прижата к ноге строптивой.
Пантера почувствовала, как напряглись мышцы ног Афродиты.
«Она или не она, не помню, говорила, что главное для рабыни на арене – ноги, и не только на арене.
Афродита напряглась, готова вскочить в любую секунду», – строптивая вспомнила чьи-то слова в темнице.
— Ты слишком много на себя берешь, Афродита, – Ванесса кулаки не разжала, но остановилась. – Не боишься споткнуться под тяжестью?
На арене всякое случается.
Говорят, ты, возможно, скоро получишь свободу за свои успешные бои.
Но до свободы можно и не дожить.
— Ты пугаешь меня смертью на арене?
Не о смерти на арене думайте, она сама за нами придет.
Лучше поспешите к своим мискам, а то, пока вы кулаки сжимаете, миски быстро опустеют. – Афродита подняла руки и скорчила глупенькую рожицу.
Раздался общий смех.
Ванесса, Дриада и Идофея молча развернулись и вернулись к своим мискам с кашей и мясом.
Но перед тем как сесть за стол, Ванесса, уже менее злобным тоном, спросила Афродиту.
— А, когда закончится твоя опека над новенькой?
— Думаю, что сегодня, сразу после смотра новых рабынь, – Афродита подняла правую руку в непонятном для строптивой жесте.
— И ты уже вечером за нее не вступишься?
— Не вступлюсь. Ты же знаешь, что у нас каждая за себя, – Афродита ответила Ванессе, но пристально серьезно посмотрела на строптивую.
— Как зовут ту, которая не доживет до завтрашнего утра? – девушка по правую руку зло сузила глаза.
— Идофея! Кто доживет или не доживет, не нам судить, – Афродита поднялась с лавки. – А ее, – влажная рука легла на плечо строптивой, – зовут Пантера.
— Строптивая, значит, – третья девушка, очевидно – Дриада, нехорошо улыбнулась.
— После завтрака у нас свободное время половина часа, – Афродита повела строптивую в сарай. – Здесь можешь совершить то, что тебе нужно.
Для омовений всегда есть вода. – Афродита показала на глиняные трубы, из которых вытекали широкие струи кристально чистой воды.
Под каждой трубой лежали крупные камни.
Вода струилась между камней и стекала в широкую канаву. – Вода течет всегда, потому что сразу поступает из ручья.
Не хочешь освежиться? – Афродита не стала дожидаться ответа строптивой, скинула тунику и встала под шипящую, даже на расстоянии ледяную, струю.