Siroco же, под градом мудрости начальника стражи, сдувался, потому что он не красавица рабыня.
Молодой стражник видел, как открылись парадные двери Дворца, величественно ступил на первую мраморную ступеньку сам ясновельможный князь Nikki.
Вокруг него другая свита, иная охрана, личная, из воинственных амазонок.
Три девушки в полном тяжелом боевом вооружении лениво оглядывались по сторонам.
Кажется, что они проявляют любопытство, как школьницы.
Но Siroco знал, что от пытливого взора телохранительниц князя не ускользнет даже мышь.
«Что я здесь делаю? Зачем мне все это? – Siroco в очередной раз начал молча ныть. – Я простой деревенский парень, захотелось мне богатой жизни.
Лучше бы в деревне пас свиней: и мясо рядом, и девки любят, а здесь, хоть форма у меня с блестящими пуговицами, хоть оружием обвешан, но здесь я никто.
Сколько времени еще будет продолжаться издевательство? Всегда?» – Siroco внимательно осмотрел лицо блондинки.
Волосы раба сделали свое дело, убрали с девушки тухлое яйцо, но запах остался.
К нему примешался запах грязных волос раба.
— Начальник, князь идет, – Siroco попытался отвлечь внимание Kioko от своей особы.
Но не тут-то было; Kioko обожал разглагольствовать и в присутствии князя.
Самое удивительное, что князя болтовня начальника стражи забавляла.
— Мой князь идет? Слава ему, пусть идет! – Kioko двумя пальцами взял за подбородок Siroco. – Как ты думаешь, перестанет ли блондинка вонять тухлым яйцом при приближении князя?
Наш сиятельный князь властвует над всеми и над всем, только запахи ему не подвластны.
Говно, оно и в присутствии Короля продолжает вонять. – Начальник стражи перевел дыхание, потому что князь со свитой подошел и с улыбкой покровительственно слушал его.
Настроение князя превосходное, поэтому он не прочь участвовать в спектакле, организованном Kioko.
— Siroco, твоя выучка отчетливо видна по выправке и налившимся ягодичным мускулам, недаром же я тебя тренировал, — Kioko расправил грудь. – Но то, что очевидно с первого взгляда, то в отчаянии и в горе не видно.
Эмоции, о которых ты забываешь, сдавливают тисками сердце, и тогда безысходность и отчаяние овладевают тобой.
Мускулы не победят горе.
Ты только что цвел, а на моих глазах бледнеешь, превращаешься в привидение, в твоих глазах появляется глупость, мозг опустошается, а зубы, наверняка, начинают ныть.
Вот выбью тебе зубы, и они перестанут болеть.
Под глаза поставлю синяки, они украсят тебя, как мужчину! – Kioko угловато поклонился князю, уловил одобрение в глазах сиятельнейшего и продолжил издевательство над позеленевшим стражником. – Молодой, ты не понимаешь, кто тебя окружает.
Ты привык в деревне к простым отношениям, а здесь все сложно.
Даже рабыня не сделает шаг по дворцу, если не поправит свою юбку.
Ты спрашивал, почему мы не поступаем с блондинкой так, как со всеми другими рабынями?
Теперь ты понял? Я ответил на твой вопрос, Siroco?
— Все в порядке, начальник. Разумеется, я все понял, – на лице молодого воина мелькнула тень паники, он судорожно дышал, но заставил себя криво улыбнуться, словно невидимые гномы пальцами растянули его лицо в улыбке.
— Почему она дурно пахнет? – сиятельный князь принюхался.
Он после спектакля с молодым воином перевел свое внимание на пленницу. – Тебя воспитывали вместе с курами, дитя мое? – Князь тоже любил издеваться над рабами.
Все любят издеваться над нижестоящими.
«Я не помню, где я воспитывалась, ничего не помню, хотя некоторые знания из прошлого у меня есть.
Например, я знаю, что-то, но не знаю, почему. – Блондинка написала на доске. — Разговаривать я не могу, потому что у меня отрезан язык, но, надеюсь, что когда чародей мне сделает новый язык, то я вам отвечу.
Может быть, я воспитывалась с курами, а они разве живые?
Я видела куриц только жареными на блюде».
— Странное неестественное беспокойство сопровождает меня с утра, после сна, в котором я видел себя мертвым в гробу. – Князь Nikki провел ладонью по бородке. – Сон вещий, потому что появилась ты.