Светлейший хотел красиво завершить фразу, сказать, что он сотворит с пленницей потом, но не успел.
Девушка острым длинным каблучком ударила князя в коленку.
Теперь пришло время князю ничего не понимать.
Он посмотрел на дырку в коленной чашечке.
Дыру еще не заполнила опоздавшая кровь.
Видны осколки кости.
Хруст сломанной коленки, нечеловеческий вой светлейшего, и недовольное мычание блондинки слились в одну песню.
Слуги подхватили князя и уложили на кровать.
По белейшей простыни расползалось пятно крови из-под князя.
— Вот тебе, князь и брачная ночь с рабыней, – раб Tartar прошептал едва слышно. – Хотел из девушки пустить кровь на кровать, а сам превратился в девушку.
— Осторожней, Tartar, а то и тебя сделают девушкой, – более опытный, поэтому еще живой, раб Antonio, приложил тонкий палец к губам друга. – Главное, чтобы князь нас сейчас не закопал живьем в одну могилу с блондинкой.
Я бы не прочь полежать с этой красавицей, но не в могиле.
Жаль, мужчину, который с ней свяжется. – Antonio перевязывал ногу князю.
— Я не мог представить, что подобные девушки существуют, – на глазах князя выступила кровавая пена. – Возня с девушками, лай любимой собаки, когда она гонит оленя, скрип деревянных ступенек, по которым поднимается моя матушка, – все пустяки, по сравнению с тем, что я сейчас чувствую.
Во мне проснулись силы подземные! – Светлейший с трудом сдерживал уползающее сознание.
Слуги готовили для него напиток с одурманивающим порошком.
Порошок не только снимает боль, он снимает и ум.
— Сиятельнейший князь, я подумал, что вы голодный, – не к месту с кухни повар принес блюдо с запеченным фазаном, фаршированным маринованными бурундуками. – Ночь любви с новой рабыней утомляет… — Повар, наконец, заметил рану на ноге князя.
Стоял, словно только что вылез из гроба, качал головой.
— Samsung, фазана оставь, а сам накажи себя плеткой, – князь процедил сквозь стиснутые зубы.
— Князя убили, — повар не выдержал картину окровавленного хозяина, уронил блюдо с едой на пол, побежал на кухню.
Сиятельнейший выделял повара среди других рабов и иногда награждал его золотой монетой, поэтому повар жить без князя не мог.
— Слишком я переволновался, померещилось, будто моему князю ногу сломали, – повар на кухне окончательно сошел с ума от ужаса.
Он саркастически улыбнулся подбежавшей помощнице.
По традиции в жаре кухни девушки ходили только в одних кожаных передниках.
Samsung мягко отодвинул девушку, а она тянула свои влажные губы к его губам.
Повар открыл ящик со льдом и со сноровкой опытного охотника начал выкладывать на тарелки для собак дорогое мясо оленей.
— Любимый, что случилось? – помощница, она же любовница повара, с тревогой смотрела на непонятные действия своего кумира. – Ты полюбил другую?
Бросаешь меня одну среди котлов и вертелов? – Ничто другое не может прийти девушке на ум, кроме, как измена.
Если мужчина сердится, то он не ногу себе отдавил, а, разумеется, полюбил другую женщину…
— Раньше я был веселый, а теперь свихнулся, наверно, из-за газов в желудке.
Приготовь мне поминальную кутью.
— Я бы рада тебя похоронить с почестями, - помощница сковородой ударил сзади по коленки повара, и, когда Samsung рухнул на чистейший пол, придавила любимого повара своим немалым веслом. – Я ошеломлена, когда гляжу на твое великолепие.
Я, конечно, не люблю перебежчиков, но для тебя сделаю исключение, потому что ты мне очень нравишься.
Не думай ни о ком, кроме меня.
— А ты? – Samsung решил, что не видел раненого князя.
— А я? Я решу, о ком мне думать, а о ком мне плакать! – помощница для смеха на глаза повара положила два поджаренных ломтя мяса бурундука.
— Повесить! Нет, отрубить голову!