Возможно, что давным-давно на острове пираты построили свой город в пещерах, свозили сюда награбленное добро.
А потом пираты исчезли, а все осталось наивным дикарям.
Hugo думает, что у каждого человека есть кучи золота и шикарные дворцы.
Полагаю, что награбленные сокровища двух капитанов Thomas и Alexandre на острове Гоф – жалкая пародия на этот необитаемый остров!» – Virginie Albertine de Guettee думала, как все золото отсюда вывести, для безбедной жизни хватило бы и золотого трона с бриллиантами, но хотелось получить всё!
Возможно, что на берегу в бухте Печали не меньше золота, чем в этом одном дворце.
Остались невыясненными вопросы: если корабли пропадают в гигантской воронке в океане, а затем акулы пожирают трупы людей, то почему она без проблем добралась до острова.
Графиня решила не искать ответ на этот никчемный вопрос.
Но, вдруг, и ее подруги пропали под водой в воронке?
Корабль выбросит на скалы, он разлетится, и тогда на чем она повезет домой золото?
Virginie Albertine de Guettee в величайшем волнении оторвала ягодку от кисточки винограда.
— Ты кушаешь сама, без слуг? – Hugo продолжал вопросами удивлять графиню, сейчас он казался еще большим дикарем, чем при встрече.
Два мира не понимали друг друга. – Разве у вас девушкам не прислуживают во время церемонии приема пищи.
В книгах указано, что по правилу этикета девушке мужчины подкладывают самые лакомые кусочки на блюдо.
Без подавальщиков еды девушка умрет от голода. – Старик осуждал, брови его сошлись над переносицей.
Virginie Albertine de Guettee догадалась, что нарушила одно из правил обитания на острове, правило, которое Hugo и его сыновья извратили, понимали по-другому, не так, как указано в Кодексе великосветских балов.
Но злить Hugo и его сыновей на необитаемом острове опасно.
Кто знает, может быть, они принесут ее в жертву, если она нарушит какое-нибудь особо важное для них правило.
«Я задумалась», – Virginie Albertine de Guettee нехотя извинилась, и также нехотя улыбнулась.
Старик принял ее извинения и ушёл в один из коридоров.
Девушка осталась за столом одна, стало страшно.
Вдруг, выскочит волк или крокодил и откусит ей ноги?
Virginie забросила ноги на ручки трона, сидеть неудобно, но менее безопасно, чем с опущенными ногами.
«Когда они придут, я опущу ноги», – графиня приняла решение, и оно ее успокоило.
Она уперлась взглядом в блюдо с кусочками мяса, обильно украшенными зеленью, подливой и земляникой.
Сейчас, когда никто не видит, она покушает.
Девушка усмехнулась, она поняла, что оправдывается перед собой, потому что боится гнева сошедшего с ума старика.
«Если я возьму вилку, то она измажется в соусе, на ней останутся следы моего чудовищного преступления, что я кушаю одна, без слуг», – Virginie вздохнула и ладошкой зачерпнула из бесконечной тарелки.
Мясо нежное, вкусное, ароматное, лучшие повара королевского двора не приготовят мясо искуснее.
Чувство первого голода прошло, графиня на тарелке аккуратно выложила оставшиеся кусочки, будто бы и ничего не брала.
Испачканную в соусе и мясном жире ладонь опустила в ближайшую гору золотых монет, в глубине перебирала монеты, вытирала золотом пальчики.
За этим занимательным занятием сыновья старика застали графиню.
— Вы любите перебирать желтые блестящие кружочки? – Olivier с любопытством наблюдал, как Virginie ворочает ладошкой в груде золота.
«Он ничего не знает о золотых деньгах, дикарь», – Virginie Albertine de Guettee очистила руку золотом, поэтому чувствовала себя более уверенно.
Следы воровства еды исчезли с ее ладони.
«Я сказала вашему отцу, что раньше здесь не бывала», – Virginie Albertine de Guettee поняла, что написала глупость, но не стала переписывать.
Блондинка снова сходила с ума.
Пока она беседовала со стариком, его сыновья переоделись, точнее, оделись к столу.
Их одежда не уступала праздничным нарядам принцев.
Lucas облачился в белые обтягивающие панталоны, красные туфли с серебряными пряжками, зеленые бриджи, камзол с погонами и золотыми пуговицами, его шею, как облако обхватывал белоснежный воротник.