Да, я расстроен, и удивлен, что вы не хотите оставить до завтрака нашу гостью одну.
Представляете, она проснулась, увидела, как вы танцуете вокруг ее кровати, надуваете мускулы.
Что после этого нормальная девушка почувствует.
— Мы не видели никогда не только нормальных, но и никаких других девушек, – Lucas виновато накручивал на палец локон брата.
«Не смотрите на меня слишком часто, я не виновата, что очень красивая», – Virginie написала на дощечке.
— Нет необходимости стараться и писать ИМ слишком часто, – старик с улыбкой покачал головой. – Мы понимаем многое из твоего мычания.
— Да, твоя грудь говорит больше, чем слова, – Olivier посмотрел на грудь Virginie и засмеялся беззаботно, как ребенок.
— У меня глаза вылезают на лоб, когда я вижу тебя, – Lucas не стеснялся признаваться в любви, потому что дикари на острове не знали чувство неловкости.
Все, что происходит, для них естественно. – Если ты утонешь, то я буду рвать волосы на голове отца из-за того, что мы тебя не уберегли.
— Lucas, ты любуешься только собой, а теперь появилась возможность любоваться девушкой.
Я думаю, что она достойна твоего и моего внимания, и мы не будем никого слушать, кроме своих сердец. – Olivier смело посмотрел в глаза Hugo: — Отец, я знаю, что выгляжу так, как должен выглядеть сын своего отца, поэтому не выгляжу никогда плохо.
Мне смешно смотреть на тебя, словно у тебя вырос хвост.
Мы теперь все большая семья, и кто в этой семье будет смотреть и на кого, не имеет значения.
Разумеется, ты слишком древний, чтобы мы могли заподозрить, что ты любуешься Virginie Albertine de Guettee, – Olivier снова заливисто засмеялся.
В такт ему захохотали обезьянка, Virginie Albertine de Guettee и Lucas.
Старик Hugo подумал немного и тоже сделал вид, что ему смешно.
Но на его сердце лег камень.
— Мы забыли об обеде и о состязаниях, – Hugo подпрыгнул, старался показаться бодрым и гибким, но во время прыжка подозрительно скрипнули и захрустели кости.
Но никто, кроме старика, на этот скрип не обратил внимания.
Lucas и Olivier побежали в зал приема пищи, готовить угощение, Hugo вернулся в свою спальню переодеваться, а Virginie Albertine de Guettee с наслаждением опустилась в теплую воду бассейна.
Ей казалось, что она тонет в океане.
Рядом плавала обезьяна и не боялась утонуть.
Завтрак оказался не менее роскошным, чем ужин, а что подадут на обед, Virginie даже боялась представить.
«Перед тем, как вы начнете состязание, – Virginie не воспринимала предстоящее серьезно, она никак не связывала игры юношей с дальнейшими их планами взять ее в жены, – я бы хотела посмотреть другие пещеры с золотом».
— На осмотр всех пещер уйдет три дня, – старик причудливо изогнул левую бровь.
«Тогда хотя бы одну, ближайшую», – графиня хотела убедиться, что ей не лгали, и что необитаемый остров представляет собой огромный сейф с драгоценностями.
— Голубая пещера как раз по пути к месту первого состязания, – Hugo встал, ласково положил правую руку на талию Virginie, по-отцовски. – Мы заглянем в нее, освежимся.
«Голубая пещера? Освежимся? Наверно, в пещере голубое озеро, и дикари называют его драгоценным», – графиня подумала, но ничего не написала на дощечке.
Она хотела золота, и в этой пещере его более чем достаточно, но неплохо было бы добавить к нему еще и еще, очень много!
Lucas, Olivier и их отец незаметно быстро для Virginie успели переодеться в дневную походную одежду.
На одежду она мало походила, но не стесняла движений и была чуточку приличнее, чем вчерашняя при встрече.
Графиня не осуждала дикарей, потому что сама обнаженная.
По тропинке первый пошел Hugo.
Трава, кусты, деревья, словно из парка в Версале: ухоженные, красивые, радуют глаз.
День превращался в сказку, а еще впереди испытания на звания жениха.
Девушка воспринимала слова о женихах, как шутку.
Virginie Albertine de Guettee свободно подпрыгивала, радостно засмеялась.
Не омрачило настроение, что без языка смех получался хриплым, с подвываниями.
— У меня поперек горла стоят плохие дни, и все выглядит прекрасно, – на узкой тропинке трудно идти рядом, но Olivier умудрился, перепрыгивал через кусты, лишь бы находиться рядом с Virginie. – И даже, если меня сейчас позовут в ваш большой мир, где много людей, я откажусь, потому что наслаждаться можно и одному на острове. – Юноша понял, что говорит не то, что думает и добавил. – Наслаждаться одному, но с тобой.