«Чем же я тебя обрадую?», – Virginie Albertine de Guettee засмеялась, показала ровные белоснежные зубки.
Старик Hugo обернулся на ее смех и криво улыбнулся.
Lucas через плечо прочитал написанное и приревновал графиню к своему брату.
— Радостью надо делиться со всеми! – Lucas провел рукой по мышцам груди, они напряглись, а ягодичные мышцы волнующе выпятились. – Ты создана для того, чтобы радовать глаз. – Lucas уловил в своем голосе сладкие нотки жалости к самому себе.
А между тем, он чувствовал себя единственным и неповторимым в ловле акул.
— Твой ум, Virginie, очень умный и прекрасно подходит к твоему телу.
Кто этого не видит, тот крот. – Старик тоже не забывал о комплиментах для девушки. – Мои сыновья еще не поняли до конца, почему тело девушки считается красивым и по каким параметрам.
Вы же отличаетесь от мужчин, и для Lucas и Olivier должны казаться уродинами. – Хотел или не хотел старик, но пытался опустить своих сыновей в глазах Virginie. – У тебя узкие плечи, тонкая талия, руки, ноги тончайшие, мускулы не бугрятся, бедра округлые, а не квадратные, лицо не волевое и не мужественное, а нежное, на грудной клетке, вообще, непонятное для Lucas и Olivier.
Почему же они бегают вокруг тебя и восхваляют?
Может быть, они лгут? – Hugo натужно закашлял со смехом, посмотрел на сыновей.
Он в любой момент мог сказать, что шутит.
«Я стою очень дорого, – Virginie Albertine de Guettee остановилась (сразу все остановились, чтобы ее подождать), погладила свою правую ногу, любовалась белизной и мрамором кожи. – Я привыкаю ко многим людям, и шикарно выгляжу в любом обществе.
А мои размеры, в том числе и небольшие грудки, перевешивают всю мощь мужчин, ваши огромные, но пропорциональные мускулы.
Моя улыбка подчеркивает мои изящные формы, я иногда боюсь лишний раз улыбнуться, чтобы на меня не слетелись все женихи мира.
Принимайте меня, как я есть, и я отвечу вам тем же», – Virginie Albertine de Guettee искоса поглядывала на юношей, надеялась, что никто не заметит ее заинтересованных взглядов.
Только любопытство в ее взгляде, только любопытство…
Девушке не нравилось, как сегодня ведет себя Hugo, он не похож на прежнего открытого вчерашнего старика.
За ночь с Hugo произошли огромные изменения.
Он старается ей понравиться, а это уже опасно.
Лучше бы он, как вчера, наивно поглаживал ее и ощупывал, но без плохих мыслей, чем сегодня ведет себя отстраненно и постоянно иронизирует.
«Если у девушки убрать узкие плечи, длинную шею, точеную головку, груди, тонкую талию, круглые бедра и тонкие длинные ноги, то от девушки ничего не останется. – Virginie писала на дощечке, а Olivier дышал ей в ухо. – Я уверена, что между нами нет стены и быть не может!» – Virginie Albertine de Guettee поймала себя на мысли, что хочет нежно поцеловать Olivier в ухо, не как невеста жениха, а как подруга подругу.
К счастью, обезьянка запуталась в длинных ногах графини и нарушила картину.
— Скажите, в чем ваши проблемы, и я их решу! – Hugo попытался надуть грудь, как Lucas, но грудная клетка опасно затрещала, и старик отказался от идеи подражать молодым.
Он решил показывать ум, а не тело.
— Голубая пещера! – крик сорвался с слегка подрагивающих губ Lucas.
И губы Lucas Virginie поцеловала бы.
— В пещере мы искупаемся! – Olivier за братом побежал к входу в пещеру в высокой горе.
«Искупаемся? Значит, в пещере, как я и предполагала, голубое озеро, а не золото», – Virginie Albertine de Guettee обиженно надула губки, словно ее обманули, а на самом деле, она сама себя обманула.
Обезьянка увидела разочарование на лице хозяйки и смешно скорчила мордочку, чтобы развеселить Virginie.
«Меня сейчас успокоило бы золото, а не твоя улыбка», – графиня в ответ тоже скорчила рожицу, но ласково почесала обезьянку между ушей.
Поймала на себе жадный взгляд Hugo.