— Но не зажила моя обида после ее пощечины, – Hugo вошел в роль палача: — Virginie Albertine de Guettee просыпайся! – старик звонко ударил блондинку по левой коленке.
Но Virginie Albertine de Guettee спала крепко, что ей прикосновение руки старика, по сравнению с ударами в промежность конского хребта.
Старик второй раз ударил блондинку, но уже выше.
Virginie Albertine de Guettee проснулась, села на кровати, пожала плечами.
Подняла доску и написала:
«Я же предупреждала, чтобы меня не беспокоили!
Как вы посмели войти в мою спальню без моего разрешения?» – взгляд Virginie еще злее, чем написанное.
— В твою пещеру? – старик потирал руки от удовольствия. Он снова главный. – Мне сначала казалось, что ты из тех девушек, которые ведут себя прилично, даже, если не получают подарки.
Ты длинноногая, волосы у тебя белые, поэтому ты ведьма! – Зерно упало в подготовленную почву.
Если бы намазанная маслом блондинка повела себя по-иному, то наивные дикари, может быть, переменили бы свое мнение, простили ее до следующего раза.
Но Virginie Albertine de Guettee вела себя вызывающе, словно не только весь Мир, но и остров принадлежит ей.
«Сегодня опять устроите дурацкие состязания за право обладать мной?
И заставите меня участвовать в них?
Сам садись голый на своего жеребца», – острая боль на миг вернулась в Virginie Albertine de Guettee.
Она опять подняла руку на старика.
Но Lucas перехватил удар.
— Мы обвиняем тебя во всех грехах, наших и твоих, – голос старика сорвался, что снизило торжественность момента. – Состязаний за тебя больше не будет!
На закате дня мы принесем тебя в жертву, как завещали наши отцы. – О жертвах Hugo придумал сейчас и уже сам себе верил. – Мы отрубим тебе голову, и сбросим тебя со скалы.
«Хорошо, что не заставите меня до смерти скакать обнаженной на вашей кобыле, – Virginie Albertine de Guettee написала машинально, а затем похолодела. – Что?»
— То, что слышала, – Olivier напряг грудь.
Юноша полагал, что Virginie перед смертью обрадуется его красоте.
— Сегодня уже не важно, белые ли у тебя волосы или черные, потому что они окрасятся твоей кровью, – старик с лисьей усмешкой прошептал, но, чтобы все слышали.
Он склонился к шее Virginie Albertine de Guettee, спрятал лицо в ее шикарных волосах.
«Зачем ты нюхаешь меня?» – графиня дрожала от ужаса.
— Перед смертью не надышусь, – Hugo усмехнулся и добавил. – Перед твоей смертью.
— Не волнуйся, Virginie, – Olivier рассмеялся в лицо девушки. – Ты умрешь, как леди – без платья.
Без платья и без головы!
«Не нравится мне ваша мысль отрубить мне голову.
Но, конечно, в чем-то вы правы… – Virginie Albertine de Guettee пыталась обхитрить одного старика и двух юношей. – Перед смертью я переоденусь». – Virginie Albertine de Guettee написала и жестом показала, чтобы посторонние покинули ее спальню.
Когда Lucas, Olivier и их отец вышли из спальни, Virginie рассмеялась:
«Как же я переоденусь, если я голая?»
Дикари поверили мне, а я их обману», – блондинка сначала приняла ванну, затем долго рассматривала себя в зеркало.
Побег – дело серьезное, не известно, кого она встретит на своем пути, поэтому должны выглядеть ослепительно, а не испуганно.
Virginie Albertine de Guettee отошла от зеркала, почесала мартышку между ушами.
Обезьяна не возражала против простой человеческой ласки.
«Бежать! Бежать подальше от места моей казни!» – Virginie разволновалась.
Она бросала в мешок драгоценности, ссыпала в него золотые монеты.
Когда мешок наполнился, то графиня не смогла его сдвинуть на миллиметр.
«Обидно, даже маленькую часть сокровищ не могу забрать с собой.
Что дороже для меня: золото или моя жизнь?» – Virginie Albertine de Guettee задумалась надолго, потому что не хотела терять ни то, ни другое.
— Virginie Albertine de Guettee, можно я помогу тебе переодеться? – старик Hugo целомудренно кашлял с другой стороны двери в спальню.
Его голос подействовал на блондинку, как сигнал к атаке.
«Некоторые девушки прячут свою красоту, чтобы их не считали легкомысленными и относились к ним серьезно», – Virginie Albertine de Guettee быстро написала ответ для Hugo.