Но поняла, что через стену старик не сможет прочитать написанное.
В досаде Virginie Albertine de Guettee замычала.
Она набросила на голову покрывало из шкур горностая и попыталась выйти из спальни незамеченной.
— Virginie, зачем ты прикрыла голову шкурами? – Olivier догнал ее в проходе и остановил за руку. – Когда у тебя не будет головы, то и прикрывать станет нечего.
«Они разгадали мою хитрость, теперь я не смогу убежать», – Virginie Albertine de Guettee в досаде, что кто-то оказался более хитрым, чем она, кусала губы.
— Ты уверена, что мы посмеемся над твоим планом побега, – старик Hugo показал свою мудрость во всей красе, – но вместо осуждения мы любуемся твоим телом, потому что любоваться их осталось совсем немного времени.
— Я никогда не видел, как девушку приносят в жертву, – Lucas напружинил грудь и надул мышцы на ногах.
— Да, отрубленная голова Virginie Albertine de Guettee послужит нам хорошим примером, – Olivier для смеха ударил себя кулаком в лоб.
Раздался пустой звук.
Все рассмеялись, даже Virginie Albertine de Guettee не смогла сдержать улыбку.
Блондинка не верила, что ее принесут в жертву, казнят, но в то же время неприятное чувство потери терзало сердце.
— Ты красивая, мои сыновья красивые и сильные, я красивый, сильный и мудрый.
Неплохой сегодня денек! – старик Hugo галантно предложил графине руку. – Не пытайся убежать с необитаемого острова.
Мы пытались, но у нас не получилось.
«Смотрите под мои ноги и убирайте с дороги колющие и режущие камни, – Virginie Albertine de Guettee обретала былую уверенность. – Рука, когда она писала на доске, уже не дрожала. – Я знаю, что я красивая, и это омрачает вам праздник.
Конечно, легче принести в жертву уродливую ведьму, чем молодую цветущую фею.
Или не легче?» – Virginie Albertine de Guettee лукаво взглянула в глаза старика.
— Пойми меня, – Hugo ободряюще улыбнулся блондинке. – Тот поцелуй в Голубой пещере…
— Не было никакого поцелуя с тобой, отец!
Virginie Albertine de Guettee сказала, что целовала только голубой огромный бриллиант.
А это большая разница! – Olivier начал ревновать, и это давало шанс графине.
В знак благодарности Virginie Albertine de Guettee мягко пожала могучее левое плечо Olivier.
— Я не вижу ни в чем беду, – наступила очередь Lucas ревновать. – Пусть Virginie Albertine de Guettee целовала камень или нашего отца.
Девушка пыталась показать себя с лучшей стороны! – Почему с лучшей стороны и, что пыталась показать графиня, Lucas не объяснил.
— Мы пришли на место казни, – старик остановился на вершине самой высокой горы на острове.
Virginie Albertine de Guettee догадывалась, что он по дороге искал место, которое называл бы местом казни, и вершина показалась старику самым красивым жертвенным алтарем.
«Выглядит красиво», – Virginie Albertine de Guettee согласилась с выбором Hugo.
— Ну, если ты согласна, то мы тебе отрубаем голову, – старик торопился на свои похороны. – Может быть, перед смертью ты признаешь, что мой поцелуй это самое лучшее, что случилось в твоей жизни.
«Уголки твоих губ ползут вверх, а это говорит о лжи», – Virginie Albertine de Guettee гордилась, что умеет читать эмоции мужчин по их лицам.
Чтению по лицам ее в детстве научила пифия.
— Отец, чем мы отрубим блондинке голову, если не взяли с собой нож? – Olivier засмеялся.
Lucas с вопросом посмотрел на Hugo, и даже Virginie Albertine de Guettee показала свое неудовольствие.
Нет, она не против, что проживет лишние два часа, пока кто-нибудь принесет нож.
Девушка показывала презрение к старику, который даже организовать казнь нормально не может.
Пот ледяными каплями стекал со лба на подбородок старика, он понял свою чудовищную ошибку, потому что не подготовил жертвоприношение.
Hugo заглянул в глаза блондинки:
— Может быть, я не взял нож, потому что думал о том поцелуе?
— Что же делать, отец? – Olivier чуть не плакал от досады. – Мы во всем тебе всегда доверяли, а сегодня ты допустил ошибку.
— Разобьем голову девушки камнем, – мудрый старик всегда найдет способ, как обмануть молодежь.