Зачем он рассказывал – знаю: старики не могут молчать. – На сотой ступеньке у меня закружилась голова от чрезмерных физических нагрузок.
Сердце подало в нижние конечности излишний объем крови.
Из мозга кровь ушла.
Я сошел с ума временно.
На двухсотой ступеньке я понял, что влюблен в Lillian.
На трехсотой я решил ей сделать предложение стать моей женой.
«Милорд, вы колдун, знатный и богатый, – Lillian не бросилась от восторга мне на шею, не зацеловала меня до смерти. – Но я девушка честная, непорочная и очень стыдливая.
Боюсь, как бы что плохое со мной не случилось, если я приму ваше предложение.
Мне очень стыдно!» – Lillian густо покраснела, как борщ, и закрыла лицо ладошками.
При этом она смело и легко перескакивала со ступеньки на ступеньку.
А я, старый колдун, – колдун закашлялся, – тащился с трудом.
На четырехсотой ступеньке до меня дошёл смысл сказанного служанкой: она меня отвергла, не приняла мое предложение стать моей женой.
До шестисотой ступеньки я наливался гневом, а затем закричал с розовой пеной на уголках губ.
«Ты лжешь мне, Lillian.
Ты не скромница, и тебе не бывает стыдно.
Ты не носишь нижнее белье, а сюда нарочно надела короткую юбку и бежишь впереди меня, чтобы я заглядывал тебе под нее.
Что я и делаю.
Думаешь, что я не подглядываю за тобой через тайную щель в стене, когда ты перед сном обнаженная в своей комнате танцуешь перед зеркалом?
Ты сейчас нарочно отказала мне, набиваешь себе цену.
Была бы скромница, не светила бы передо мной голыми ягодицами.
Я даже вижу родинку на твоей бесстыдно открытой…»
Я осуждал бы и дальше служанку.
Но мы дошли до тысячной ступеньки.
Ветер трепал мою бороду и поднимал короткую юбку Lillian.
Вершина драконьей башни – центр Мира!
Кто ее достигнет и удержится на ветру пять минут, тот получит власть над всеми живыми и мертвыми!
Я собирался продержаться и стать повелителем Мира.
Но после моих слов, что я вижу под юбкой у Lillian всё, служанка отвесила мне полновесную пощечину.
Я покатился, словно шар из соломы, катился долго вниз, тысячу ступенек.
Надо ли говорить, что Lillian, вместо меня стала повелительницей, а я оказался с переломанной шейкой бедра.
Самое удивительное, что я не сделал ничего, чего бы не хотела девушка.
Я предложил ей руку и сердце, плюс мое золото и звание». – Колдун пристально посмотрел на меня.
«Господин, я пришла к вам, чтобы вы излечили меня от избытка наблюдательности, которая у меня с рождения, – мне пришло в голову, что колдун хочет меня съесть. – А вы рассказываете о том, как после пощечины девушки летели вниз с башни и сломали шейку бедра.
Кстати, я не знаю, как выглядит шейка бедра.
У гусей шея, я видела, у нас шеи, даже у лебедей есть шеи, а у бедра где шея?» – Я засунула пальчик в ротик, потому что так лучше соображаю.
«Ты выступаешь на стороне Lillian, – колдун жевал свою бороду. – Две девушки против одного старика со сломанной шейкой бедра.
Это положение дел я назову справедливым.
Послушно присядь мне на колени, Lillian, и я расскажу, как я тебя вылечу». – Колдун сдвинул колени.
Я не из тех девушек, которые жеманятся и боятся потерять то, что не видно.
Почему бы не присесть на колени мужчине?
Мы же, девушки, ничего от этого не теряем.
Не теряем и тогда, когда мужчины нас осматривают, разглядывают, подглядывают за нами, трогают, обнимают, щупают, тискают.
Все это – невесомо.
Колени у колдуна оказались неожиданно пухлые, мягкие и теплые, а не острые и холодные кости, как я думала.
Сидеть на его коленях приятно и комфортно.
«Посидела на моих коленях и слезай», – колдун пыхтел, хотя мой вес очень маленький, я худенькая. – Poppy доверчиво приложила ладони блондинки к своей попе. – Потрогай меня везде.
Чувствуешь, что мои косточки проглядывают под кожей? – Poppy засмеялась.