— У нас есть перед кем сидеть на корточках!
Поверь, наша графиня Virginie Albertine de Guettee более достойна, чтобы мы перед ней красовались, и к тому же мы ее обожаем, а тебя не любим, – Odette de Sassenage показала старику острый язык.
Облизнула языком губки. – Тигры любят девушек, поэтому нас не едят.
Тем более что мы обнаженные, оттого ближе к природе.
Я тигрица! – Odette de Sassenage растопырила пальцы и шутливо зарычала.
Все девушки, в том числе и воительницы, засмеялись.
— Я сам вас съем, – впервые в жизни, перед ее концом, старик понял, что теряет нечто больше, чем власть сразу над всеми девушками.
— Но ты даже не знаешь, как держать вилку.
За тебя вилку держат твои поклонницы! – Monique думала, что пошутила, но, судя по лицам воительниц, поняла, что угадала.
— Я разорву тебя голыми руками, без вилки, – Jurgen храбрый, потому что спрятан в клетку.
Золотая клетка спасает его и от тигров и от дикарок.
Тигры потеряли бы к девушкам интерес, занялись бы своими тигриными делами, но девушки с визгом набросились на них.
Таскали за уши, дергали за хвосты, щекотали между ушей, гладили нос, массировали лапки.
Сначала изнеженные животные испугались, насторожились под натиском незнакомых голых человеческих тел, а потом расслабились.
От девушек исходило природное веселье, и сожрать одну из них для тигра означало бы все равно, что пытаться скушать восхитительный цветок джунглей.
С серебряными подносами и золотыми кастрюлями в купальню вошли стражницы.
Они ступали бесстрашно, уверенные, что тигры насытились мясом дикарок, поэтому спокойные и не набросятся.
Когда стражницы увидели резвящихся девушек и мурлыкающих тигров, и ни одного кровоточащего куска мяса, то посуда от удивления полетела из их рук.
К тому же с пальмы слезали слегка смущенные другие воительницы.
Картина настолько неожиданная для округа, что три вошедших немедленно упали в обморок, чтобы мозг не перегрелся от мыслей.
— Хорошо, убейте их всех, – старик Jurgen приказал и не знал, кто исполнит его пожелание. – Подвесьте их за руки в моей спальне.
Нет, лучше привяжите, а на плечи положите мешки с золотом.
Я хочу видеть, как они умирают сидя на корточках, – старый развратник и не догадывался, что он старый и развратник.
Никому в голову не приходило так его называть, потому что в этом королевстве маньяков среди мужчин не бывает, оттого, что все, что делают мужчины, считается правильным.
— Ой, ему нравится, когда мы сидим на корточках, – Kathleen засмеялась. – Пусть старичок порадуется перед смертью.
Недолго ему осталось, слишком много сильных чувств для одного немощного тела! – Kathleen присела и гусиным шагом пошла к клетке со стариком.
Ее подружки с удовольствием приняли игру, оторвались от забав с тиграми, присели и также пошли на корточках к Jurgen.
При этом обнаженные тела светились в лучах заходящего солнца и в ярком свете свечей.
Девушки с корабля находили игру забавной, а местные девушки со смесью ужаса и восторга наблюдали за ними.
Не боятся мусью Jurgen, не проявляют почтения к его шикарному высохшему телу, приручили тигров, не признают одежды, – слишком много для умов воительниц.
Но нашлись и те послушные стражницы, которые привязывали к ногам девушек веревки и нагружали их плечи свинцовыми слитками.
О золотых слитках старик пошутил, потому что говорить «золото» намного приятнее и значительнее, чем произносить «свинец».
Другие концы веревок стражницы привязывали к мраморным колонам.
Через десять минут всех хохочущих девушек с корабля привязали и нагрузили.
— Я просил, чтобы их привели в спальню, – старик Jurgen заметно окреп, покорность поклонниц его воодушевляла, – но и в купальне они выглядят неплохо.
Позовите друзей моих, славных мужчин.
Пусть и они посмеются над дикарками, – словом «смеются» Jurgen маскировал другое слово, но оно говорило об его слабости, поэтому старик не признался.