Наверно, я опять делаю что-то не то.
Блондинка Virginie Albertine de Guettee меня снова накроет презрением и иронией!»
Но к удивлению принца Virginie не отпрыгнула в ужасе, не отвесила ему пощечину, а мягко своими губами прижалась к его губам.
Casimiro отметил, что на лице блондинки нет ни пятнышка, ни родинки, ни красных и черных точек.
Прикосновение длилось минуту, а потом девушка отлипла от губ принца, смотрела на него с сочувствием.
«Мы с девушками любим целоваться, это так забавно.
Мы играем в поцелуйчики.
А еще на необитаемом острове я целовалась с огромным бриллиантом.
Старик Hugo уверял меня, что я целовалась с ним, но я уверена, что я целовала бриллиант». – Блондинка пошла по залам.
Поцелуи повышают настроение.
В подвале холодно, но принц, неожиданно для себя вспотел.
Слишком много на него навалилось событий.
В пляшущем пламени факелов он уже не мог различить остались ли пятна после сидения на троне на ягодицах блондинки, и это его злило.
Возникло желание за волосы вытащить блондинку Virginie Albertine de Guettee из подвала, и в солнечном свете рассмотреть ее ягодицы.
Принц, хотя и самоуверенный и избалованный, все же чувствовал, что подобное нельзя делать, иначе его имидж снизится до уровня имиджа простого старика короля.
— Ты целовалась со стариком? – из груди принца вырвался стон раненой утки.
Голос стал хриплым, как после пира с изрядным возлиянием вина.
Принц не знал ревности, потому что ему девушки доставались свободно.
Но ревность все равно появляется, независимо от того, знают о ней или не знают.
«А где золото? Где драгоценные камни?» – Virginie Albertine de Guettee даже приподняла гобелен с изображением купающихся козлов.
Искала рубины и сапфиры за гобеленом.
Вопрос о поцелуях со стариком блондинка либо проигнорировала, либо слышала только то, что хотела.
— Что золото мира? Что серебро и бриллианты?
Они всего лишь природные ископаемые, редкие, но все же природные! – голос принца возвысился.
Наконец, Casimiro сможет показать свое превосходство перед нагой дикаркой.
Он научит ее уму. – Я собираю не золото, не рубины, не сапфиры с презренными бриллиантами.
Мои сокровища это бесценные произведения искусства: картины, гобелены, статуэтки, изящные изделия настоящих мастеров.
Только то, что выходит из-под руки человека, считается ценностью.
«Картины? Статуэтки? А золото где?» – Virginie Albertine de Guettee, действительно, не понимала принца.
- Гобелен с купающимися козлами я купил за тысячу золотых монет.
Это бесценная реликвия, ее вышивал сам Генрих Помпейский. – Casimiro засмеялся, хлопал ладонями по своим коленям.
Его распирала гордость, что, наконец, он поставил на место необразованную блондинку.
«Тысячу золотых монет за тряпку?» – блондинка Virginie Albertine de Guettee написала и замычала.
— За картину «Купающийся царь Феофан» я отдал три крупных бриллианта.
В этом зале собраны произведения с купающимися.
В другом зале хранятся глиняные и мраморные статуэтки великих философов античности.
И поверь мне, дикарка, – принц почувствовал острое желание снова прикоснуться губами к губам, уже побежденной, блондинки, – что произведения искусства – все, а золото и бриллианты – пыль.
«Пыль? Что же ты так возжелал мой бриллиант?
Даже сильнее им интересуешься, чем моей красотой», – блондинка Virginie хлопнула ладошкой по затылку мраморной головы на постаменте.
Голова полетела вниз, и принц, чудом ее поймал.
В падении он легко ударился своей головой в низ живота Virginie Albertine de Guettee.
Поставил мраморную голову на место, вытер пот.
Не знал, что больше его обрадовало: то, что он спас бесценную мраморную голову Микеланджело, или случайно прикоснулся к Virginie Albertine de Guettee.
— Осторожнее. Голова Микеланджело бесценна.
По моему заказу ее выкрали в Фивах рыбаки.
А твой бриллиант хочу, чтобы на него купить много-много картин из Эрмитажа.