— Я заберу у нее кусок хрусталя с шеи, – трактирщик решил, что только он один способен дотронуться до этой загадочной блондинки.
— Наша графиня Virginie Albertine de Guettee – особенная, лучшее ее нет в мире. – Isabelle пососала пальчик и теперь с интересом на него смотрела. – Я не понимаю, как вы можете за нее назначать цену.
Я и Vanessa да, мы очень ценные, но Virginie – бесценная.
А у бесценной, неповторимой девушки не может висеть на шее кусок хрусталя.
Это голубой бриллиант, а то, что он величиной с кокос или с маленькую дыню, подчеркивает значимость нашей обожаемой Virginie Albertine de Guettee. – Isabelle подбежала к блондинке, перевернулась в воздухе, поцеловала ее в левую коленку, а затем – в губы.
Vanessa закуталась в одеяло золотых волос и тоже решилась поцеловать блондинку графиню.
«Мы одна команда! – Virginie Albertine de Guettee обняла подружек. – Давайте, пока мужчины занимаются глупостями, сыграем в мяч или в догонялки».
— Мяча нет! Кто бросит нам мячик? – Isabelle каблучком чертила на мягкой земле круг.
— Мне кажется, что они не дадут нам играть, потому что они нехорошие, – Vanessa на правах подружки графини держалась около нее.
«Нехорошие? Тогда пусть их высекут на конюшне», – блондинка написала и показала написанное всем.
Писарь из стражников озвучил.
— Нас высекут? Кто же нас высечет? – преследователи маньяки убийцы, маньяки купцы заржали.
«Высеките себя сами», – блондинка надула губки, беседа с неинтересными мужчинами ей наскучила.
Мужчины не играют в мяч, не бегают друг за дружкой, не резвятся, не поют, так какой же от них толк?
— Пора! – Главный стражник не выдержал накал страсти.
Воин выхватил меч и надвигался на Roland.
Серый круг с красными лицами сужался.
В эпицентре три красавицы повторяли правила игры в догонялки.
— И мне тогда пора, – Roland вздохнул и обнажил все свое оружие.
Чтобы умереть красиво герой сбросил с себя верхнюю одежду, сиял бронзовой мускулистой скалой.
Isabelle и Vanessa завороженно пискнули, и даже блондинка Virginie милостиво сложила губки сердечком.
Отметили красоту и грацию даже враги, они широко улыбались и подмигивали Roland.
— Жаль портить красоту, но интересно, – стражник поднял меч. – Ничего личного, но твой отец приказал доставить тебя живым или мертвым, а мертвым – проще.
Мертвых не нужно кормить, и мертвые не убегут.
Награда все равно одна и та же.
— Вам придется срочно вернуться домой, иначе кто-то может упасть и пораниться об острые корни, – Roland с диким воплем бросился в атаку.
— Все, что лежит в земле - принадлежит народу, то есть и мне, мне, мне!!! – Wolfgang зажал в кулаке изумруд величиной с грецкий орех, прижался спиной к холодному граниту.
На камнях примитивно высечены кривые звери и птицы в процессе размножения. – Вы представляете, как со стороны выглядите отвратительно, когда требуете отдать мою прелесть?
Вы даже не видели своего зачатия. – Wolfgang попытался проскользнуть в задний проход, но суровые товарищи кирками перегородили путь. – Вы говорили, что мы одна семья, и я был в восторге.
Но «семья» означало, что я должен трудиться, как каторжный на «папу» и на «маму».
Мне почти тридцать лет, а семья даже не позаботилась о моем половом воспитании. – Wolfgang искал лазейку между плотных тел, но не видел ни капли возможности. – Я для вас был то братиком, то сестричкой, прекрасная семья. – Wolfgang презрительно сплюнул на башмак. – Вспоминаю свою жизнь – одна работа, каторжный труд в аду, и это почему-то не вызывало у меня злобу и отчаяние, не делало несчастным.
До сегодняшнего дня.
— Wolfgang, делиться надо, – Gustav приподнял упавшую густую бровь. – Ты хочешь изменить нашу жизнь, но не можешь.
Неужели, ты не спрашивал себя, зачем живешь.
Мы вместе работаем, а затем продаем нажитое непосильным трудом, и на эти деньги существуем.
Ты же хочешь утаить добычу. – Gustav не отрывал взгляда от сжатого кулака Wolfgang. – Твой изумруд принадлежит нам всем по праву, и он общий, также, как если бы я нашел, или любой другой из нашего народа.
Ты плюешь на могилы предков, плевками пытаешься отвлечь нас от найденного изумруда. – В глазах Gustav зажглись костры вожделения.