Теперь его начнут преследовать, чтобы наказать смертью, и преследование продлиться хоть тысячу лет, до его смерти.
«Уплыву, улечу, – Laslegedhel развернулся, только что бежал к акробатке, и снова уходит. – Она сама виновата, должны была обрадоваться мне».
— Ты знаешь, откуда я шла?
— Лес хранит запахи, и по запаху легко найти след любого живого существа, – Laslegedhel подошел к озеру, присел, но уже не на горячий камень, и бросал в воду камешки.
Акробатка целеустремленно упрыгала.
Сначала Laslegedhel чувствовал ее, а затем она растворилась в аромате жасмина.
— Я не обвиняю себя, не чувствую себя старым, потому что мне двадцать пять лет, – Laslegedhel разговаривал с лягушками, а, может быть, и с озерным чертом. – Я достался акробатке в самом начале ее карьеры и молодости, а не на излете.
Чем больше обвиняю себя, тем сильнее жалею ее.
Раньше я не думал, а жил, а теперь думаю, теперь понимаю, почему люди так мало живут: оттого, что они много думают. – Laslegedhel медленно поднялся: — А иду, куда хочу.
И не осужу себя, если нечаянно натолкнусь в огромном лесу на эту акробатку. – Laslegedhel сначала шел медленно, затем с удивлением обнаружил себя бегущим.
Он почуял ее запах, запах физической усталости.
Акробатка разговаривала сама с собой, смеялась своим шуткам, которые нормальный лесной человек, да и не лесной, не назвали бы шутками.
Девушки думают, что шутят, а на самом деле смеются просто так.
Laslegedhel увидел ее, гимнастка прыгала с трудом, но с упорством, не снимала туфлю с высоким каблуком.
«Крепкие туфли, каблук не сломался.
Оказываются, люди умеют делать не только себе подобных, но и прочную, хотя неудобную для мужчин, обувь на высоких каблуках», – Laslegedhel бесшумно шел за акробаткой и не знал, с чего начать разговор.
Судьба сама подталкивает, и решает.
Подтолкнула она и акробатку.
Девушка в очередном прыжке зацепилась каблуком за корень ясеня, начала падать – красиво, грациозно, но падала, потому что вторая нога, больная, не помогала удержать равновесие.
Laslegedhel, словно лесной ветерок, подбежал, и подхватил акробатку на руки.
— Никогда не носил девушку на руках, – он произнес вместо приветствия.
— Научишься. Wolfgang научился, Roland научился, и ты уже учишься! – Isabelle не удивилась появлению помощника.
Она ничему не удивлялась. – Теперь и меня на руках несут, у меня личный насильник! – Isabelle не казалась хрупкой и беззащитной, она принимала помощь, но не просила о ней.
— Личный насильник? – Гнев закипел в сердце Laslegedhel, но тут же потух. – Пусть личный насильник, я согласен. – Он неумело засмеялся, но это искренний смех. — Когда ты прыгала и летала, то казалась легкой стрекозой, но в моих руках, прибавила в весе.
Девушку нести на руках красиво, но тяжело.
— Хочешь, я найду еще одного насильника? – Isabelle раскрыла ротик в ожидании чуда.
— Нет, лучше пусть трещат мои кости, но я смогу, – Laslegedhel не сдержался и поцеловал эти близкие, слегка надутые шаловливые губы.
— Целуемся! Восхитительно! – Isabelle рассыпала серебряный смех. – Мы с подружками тоже целуемся, потому что целоваться – весело.
— Не этой реакции я ожидал, – Laslegedhel смутился.
Он не знал, как себя вести с человеческой девушкой.
Со своей невестой Menelana просто, с остальными женщинами и девушками племени – еще проще, а вот с презренным человеческим существом оказалось намного сложнее.
«Ну и пусть она целуется с подружками, главное, чтобы не с друзьями.
Я привыкну, я научусь»! – Laslegedhel стиснул зубы и понес, не слишком уж легкую, ношу по тропинке к своему счастью.
— Зачем? Почему? – герой бережно опустил спящую блондинку на кустики земляники.
Ягодки прилипли к телу и создавали неповторимый узор.
— Ты заметил, что Isabelle пропала? – Wolfgang с видимым облегчением тоже опустил свою девушку, распрямил треснувшую спину.
— Isabelle пропала? Что же вы молчали, жестокие? – из глаз Vanessa полетели искры.
— Почему же ты не заметила, что акробатка уже не с нами? – Wolfgang пожал могучими стальными плечами.