Укоряют, что она одета неряшливо и грязная.
Сами довели девушку до нищеты и позора, а потом ругают, что она не ходит в золоте и бархате.
Последней точкой в унижении становится то, что у нее озорные злые мальчишки отнимают туфли на высоких каблуках.
Раны залечатся, одежду можно украсть.
Или, вообще, уйти в горы или в благодатные леса и жить там без одежды на ягодах и грибах.
В озерах много вкусных и полезных устриц! – Esmeralda облизнула губки – сначала свои, затем – подружки. – Но как девушка убежит в благодатные леса, если у нее нет туфель на высоких каблуках?
Над девушкой даже волки и медведи, тигры и лоси станут смеяться и унижать ее, потому что она без туфель.
Приходится бедняжке в рваной одежде оставаться в городе, принимать побои и надеяться, что когда-нибудь у нее появятся туфли на высоких каблуках.
А все из-за пирожного, которое она неосторожно взяла с лотка.
— Разумеется, пирожное виновато, а не пушистик котенок, – Perla горячо поддержала подружку.
— Одну из этих девушек мы встретили на узкой улочке.
Ее глаз не видно, потому что лицо опухло от побоев, но она видела нас, потому что замерла и перестала дергаться под ударами палки. – Esmeralda удобнее прижалась к подружке. — Мужчина заинтересовался поведением избиваемой и проследил за ее взглядом.
Сначала он посмотрел на меня и даже улыбнулся.
Лицо его некрасивое, красное, круглое на миг вытянулось и побелело от восторга.
— Да, ты красавица, – Perla провела мизинчиком по бровям подружки.
— И ты очень красивая! – Esmeralda нажала указательным пальчиком на носик Perla. – Мы все красивые, особенно, когда в туфлях на высоких каблуках обнаженные играем в мяч. – Esmeralda каблучком туфельки со звоном ударила о каблучок туфли Perla. – Но мужчины, особенно тот – некрасивые.
Месье долго наслаждался, рассматривая меня.
Побитая девушка в это время отдыхала от побоев.
Она не убегала, потому что ее лицо направлено на нашу обожаемую блондинку Virginie.
И мужчина взглянул на графиню Virginie Albertine de Guettee.
Взглянул и открыл рот.
Мы молчали: избитая нищенка молчала, потому язык распух от побоев.
Я молчала, потому что не знала, что сказать, и ничего не думала.
Virginie Albertine de Guettee не говорила, оттого, что у нее язык отрезан.
«Никто не смеет вмешиваться в мою жизнь! – Месье через десять минут почему-то начал спорить с нашей блондинкой.
Он спорил робко, словно оправдывался перед ней. – Я свободен и помогаю тем, кому захочу, а кого захочу, того бью палкой! – Мужчина поднял палку, нищенка прикрыла голову, но создалось впечатление, что месье хочет ударить Virginie. – Что бы вы мне посоветовали, чтобы я поумнел и разбогател?» – Спросил неожиданно и также неожиданно ударил палкой себя по лбу.
Властная усмешка сползла с его пухлых влажных губ.
Virginie Albertine de Guettee тогда спокойно взяла его за руку.
И мужчина сразу умер. – Esmeralda проговорила без интонации, без ударения на слове «умер».
— Умер? – Perla переспросила. – Точно умер?
— Точно умер, даже пятнами трупными начал покрываться.
— Он испугался гнева нашей великолепной блондинки? – Perla шутливо ущипнула подружку за левую ягодицу. – Или устыдился, что бил нищенку палкой?
Или у него разорвалось сердце от любви к нашей обожаемой графине Virginie Albertine de Guettee?
Перед смертью он не сказал причину, по которой умирает?
— Ни перед смертью, ни после смерти ничего не сказал, – Esmeralda вздохнула, – да и не нужно ничего говорить.
Зачем нам его слова?
К чему они?
Разве слова мужчины – весело?
Словами в мяч не сыграешь! – Esmeralda ладошкой хлопнула по правой груди Perla, словно играла в большой надувной мяч. – Подошла женщина с подносом вяленой рыбы.
Женщина посмотрела на нас, на труп месье, с интересом потрогала меня, одним глотком осушила кувшин с вином, восхитительно улыбнулась, закусила рыбой и отправилась дальше.
От нее долго оставалось пряное облако смеси различных запахов.
Из дома по мраморной лестнице спустилась прачка, встрепенулась, глядя на труп, затем показала нам нечистое свадебное платье и убежала.