— Я надеялся, что интересное у меня в голове, – Ronaldo криво усмехнулся. – До того, как осел лягнул в промежность, интересное было и в другом месте. – Внезапно на лицо купца набежала грозовая туча. – Рано или поздно ваша блондинка графиня Virginie Albertine de Guettee станет моей рабыней. – Ronaldo кисточкой для нанесения макияжа погладил правую грудь Perla, — Я стану пить ее, как дорогое царское вино. – Купец переводил взгляд с груди Perla на грудь Esmeralda.
— Когда увидишь нашу обожаемую блондинку Virginie, то поймешь, что она тебе не по зубам, – Esmeralda ответила с легкой ноткой иронии. — Потеряешь дар думать и потеряешь голову.
— Я сейчас выбирал товары, и ко мне зашел за ширму мой друг Jacque.
Он сильно возбужден.
Когда Jacque приходит ко мне, он всегда сильно возбуждается.
Но на этот раз – другая причина его возбуждения.
— Ronaldo, я видел девушку, и не смог ее обмануть, – Jacque гипнотизировал меня взглядом бездонных антрацитовых глаз. – Я часто обманывал женщин и девушек.
Ты же знаешь, насколько я красивый, поэтому все женщины мне сразу верят.
А эта блондинка не то, чтобы верила или не верила, она не замечала меня и не слушала, что я говорю. – Jacque шутливо поцеловал меня в щечку.
Между нами не может быть отношений, как между мужчиной и мужчиной, потому что я не совсем уже мужчина после того, как мул лягнул между ног, а Jacque не совсем мужчина на нервной почве.
Я сразу понял, о какой блондинке говорил мой друг.
О вашей блондинке графине Virginie Albertine de Guettee.
Я приободрил друга, пальцем провел по уголкам его чувственных губ.
— На ярмарке шумно, все суетятся, и найти женщину в жертву проще простого, – Jacque облизнул сухие губы: сначала свои, потом мои. – Я мельком взглянул на блондинку, одета она не по-нашему, а легко, свободно, словно только что примерила одежду и мечтает, как можно быстрее ее снять.
Никаких сумок с ценным товаром, никаких драгоценностей у блондинки не было.
Лишь прозрачный огромный хрусталь, величиной с кокосовый орех или с маленькую дыню, висел на ее шее.
Женщины из заморских земель у нас выглядят нелепо, смешно, но эта, почему-то сияла королевой.
— Сияла чем? – Esmeralda наивно переспросила.
— Jacque сказал, что она сияла королевой, – купец самодовольно похлопал себя по животу.
Откуда исходило сияние он не уточнил.
Позвольте, я продолжу рассказ от имени моего друга: — Я не стал обрабатывать блондинку, потому что выгоды в ней не увидел. – Jacque закатил глаза, хлопнул себя ладонью по лбу, показывая, насколько он ошибался, а попросту – дурак. – Мой метод выманивания у женщин денег и драгоценностей чрезвычайно прост, ты же знаешь, друг мой, – Jacque задумчиво поцеловал меня в щеку. – Я вхожу в доверие к богатым леди.
Главное – не показать, что меня интересуют их монеты.
Например, женщина выбирает в лавке ткани, щупает, восторгается, цокает языком, как мул, который объелся овса.
Я в своем великолепном недешёвом халате как бы случайно оказываюсь с ней рядом.
Мой халат стоит сто реалов! – Jacque ждал от меня одобрения и дождался. – Рядом с жертвой делаю вид, что тоже выбираю что-то в лавке и бурчу себе под нос: «Разве это материя?
Это не материя, а бумага!
У меня рабы одеты в одежды, которые шьют из другой, лучшей материи».
Женщина уязвлена, конечно, она же интересовалась плохой материей, которую я обругал.
«И что же у вас за шелка, в которых ходят ваши рабы?» – обычный вопрос от обиженной женщины в лавке.
«Ах, извините, что я говорил вслух, – делаю вид, что только что заметил эту женщину. – Привычка, выработанная годами на балах у падишаха.
Я не хочу никого обидеть, но я всегда привожу из заморских стран наилучшие шелка и бархат, а в наших лавках почему-то вижу товары низкого сорта.
И стоят мои изысканные шелка намного дешевле, чем эти тряпки».
Я так говорю, потому что знаю, что вас, купцов не обижаю, что отваживаю клиентку от ваших товаров.
Я же предварительно с вами договариваюсь и плачу большие деньги за неустойку. – Jacque словно бы оправдывался передо мной, а я на него не в обиде, потому что он, действительно, давал нам золота достаточно, чтобы мы закрывали глаза на его шалости.