Лучше бы он украл мешок золота и бросил его к ногам Virginie Albertine de Guettee.
Тогда, возможно, она бы обратила на воришку внимание.
Хотя, я не уверена…
Рыцари начали успокаивать Joker.
Короткий рыцарь влил из своей фляжки несколько капель в рот Joker.
Что находится во фляжках странствующих рыцарей я не знаю, но Joker посинел, – Perla хотела добавить «как ваш глаз, купец», но вовремя одумалась. – Joker кашлял, кряхтел, плевался, сморкался, вообщем, вел себя так, как нельзя вести в компании девушек.
Подозреваю, что рыцари, под видом доброго поступка, просто устраняли конкурента в борьбе за внимание блондинки.
Они на время вывели Joker из строя и философского состояния.
Впрочем, возможно, они, действительно хотели ему помочь волшебным эликсиром, но Joker не выдержал едкую жидкость с запахом скунса.
«Пойдем с нами совершать бессмертные подвиги во имя прекрасной дамы, – короткий рыцарь похлопал вора по спине, отчего лицо Joker позеленело. – Найдем маленький городок с узкими улочками, город, где нас еще не знают, и совершим великое».
«Я буду воровать, а вы с гордым видом станете размахивать флагом?» – Joker не дурак, хотя и отведал зелье рыцарей.
«У каждого свой подвиг, – длинный рыцарь не обиделся на едкое замечание вора. – Никто не знает, кого выберет девушка: удачливого вора, мошенника, или прославленного гордого рыцаря. – Рыцарь выпятил грудь, под железом зазвенело, резко запахло потом и несвежим мясом. – Девушки любят нечто», – длинный взглянул на нашу блондинку в надежде, что она оценит и под этим «нечто» будет подразумевать его.
Но любимая Virginie не замечала рыцарей.
Она сдувала пух с одуванчика и смеялась.
— Ты называешь блондинку любимой?
В каком смысле она для тебя или для вас – любимая? – купец попытался заглянуть в глаза Perla.
— Любимая – значит, мы хотим видеть ее и с ней общаться, – Perla ужаснулась цвету раненого глаза торговца. – А ты что подумал?
— Я хотел заглянуть тебе в глаза, но расплывается.
Что-то в глаз попало. Посмотри. – Купец оттянул веко пораненного глаза.
— Муха или шмель тебя в глаз укусили, – Perla нашла оправдание для кровоточащего глаза купца. – До свадьбы заживет. – Perla приблизилась к торговцу, дышала ему в лицо.
— Твои груди уперлись в мои груди, – торговец говорил, не размыкая рот, потому что с утра кушал чеснок, и запах мог испугать прекрасную девушку.
— Мои груди большие, я говорила о них, и, ты, наверно, их заметил.
Уперлись, но мне не жалко.
Я же не отрываю их от себя.
— Зачем их отрывать?
Груди – твои сердца.
— Рыцари и вор Joker так не считают, – Perla засмеялась. – Когда рядом блондинка Virginie, то все девушки теряются в ее свете.
При этом нам, ее подружкам, это очень нравится.
Нет, я неправильно сказала, что мы теряемся.
Мы светимся в отражённом свете, как Луна, как другие планеты.
Их видим, потому что на них светит Солнце.
Никто не говорит, что Солнце лучше или хуже, чем планеты, которые оно освещает.
Просто Солнце – это Солнце, а планеты – планеты.
— Откуда у тебя столько ума, у красивой? – купец вытаращил здоровый глаз, потому что больной глаз уже вытаращен сам по себе. – Планеты и Солнце прибиты к твердому небесному своду.
— Конечно, они прибиты к небу, но они же Солнце и Луна, – Perla надула губки. – Я не умная, не обижай меня.
Мне о небе рассказывал философ Hans.
Он по ночам пробирался в мою спальню, и до утра мучил меня умными разговорами.
Я засыпала, и во сне мой мозг впитывала знания, совершенно не нужные для девушки.
— Я не обижаю тебя, я никого уже не могу обидеть, – купец прислушался. – Клиент идет.
Клиента я чувствую на расстоянии – по запаху.
Девушка, примерно твоего возраста… — Купец не договорил, потому что полог шатра откинулся, и в лавку вплыла хрупкая девушка.
Она зашла, поправила локон, посмотрела на ноги торговца и вцепилась пальцами в его левое ухо, прокричала с холодностью:
— Ты смотришь на меня, словно жалеешь, потому что я худая.