Женщина. Да попросту. Профессия?
Ира. В том-то и дело. Это слово к нему как-то не подходит. Закончил технологический институт. Отработал положенные три года. Но главное его увлечение — другое. Собрал вокруг себя одаренных молодых людей, нечто вроде студии. Рассказать, чем он с ними занимается, не берусь, получится ничего особенного. Ну, он каждому предоставляет все возможности подняться выше, чем он есть. Учит радости жизни. Потому что творчество раскрывает двери духу. Есть легенда, что один индус, Махатма, взлетел при помощи ноги. Как птица. Конечно, легенда. Но все не так просто. Если бы этим занимался не он, а другой человек… Дело в том, что он не стандартный, «не» отдельно, не обыкновенный, «не» отдельно. Знаете, как бывает: хочется прожить пускай два месяца, но вовсю. А там — пускай конец, не плестись, поматывая головой. Так вот, около него так можно прожить всю жизнь. Понимаете?
Женщина. Бог мой, как все повторяется! Представь себе сумасшедшую любовь человека необыкновенного. Играли словами, что там, играли жизнями! Но, может быть, в этом и был смысл? Он приходил ко мне долгие годы, но вместе с ним, кажется, являлись все его женщины. Мне мерещилось, что они квартировали у меня, я готова была ставить им приборы за столом…
Ира смеялась, женщина тоже.
Меня спасло то, что не один он был не обыкновенный. «Не» отдельно. Потом появился еще один необыкновенный. И еще один возник. А в чем смысл старости? Как ты думаешь?
Ира не знала.
Я тоже не знаю. Глупо жила, бездумно жила, но вольно! Может быть, смысл жизни в душевной свободе?
Ира. Евгения Николаевна, вы говорите — в свободе! Это моя главная мысль! Но кто свободен? Вот для меня, например, сейчас свобода — это, как ни странно, деньги. Дело в том, что мы должны заплатить за эту несчастную квартиру вперед. Причем — сегодня последний день! Если бы не срочность… (Вот из-за этой ее дурацкой привычки говорить с восклицательными знаками получилась как бы просьба. Она казнилась.) Но это я ничего, это я к слову!
Женщина. Сколько?
Ира. Какая разница, для меня сейчас это космическая сумма. Пятьсот рублей. А я не плутократка… (Перевела каретку.) Поехали.
Женщина. Пожалуй…
Ира. «Пожалуй». (Напечатала.) Дальше.
Женщина(подсчитала в уме). Пожалуй, ссужу тебе эту сумму.
Ира(напечатав, остановилась). Что? Нет, к чему это! Получается, как будто я специально! Я же ничего!.. Хотя в перспективе я кредитоспособная…
Женщина. Эту сумму я тебе ссужу.
Ира(одна). Грандиозно! Есть же люди!.. Вперед, девочки!.. В пасть ко Льву! (И стала проделывать зверушечьи и птичьи ликующие движения из тех, что показывал Лев…)
Ира. Вот тут-то и началось. Что началось? Не знаю, как и назвать. Несуразное. Нелепое. Бред. Исчез. Не успел ни проглотить, ни выплюнуть. Лев исчез.
Нина. В каком смысле?
Ира. В буквальном. Просто исчез. И, главное, неловко спрашивать людей, куда он запропастился. Значит, он от меня скрывается? А я его разыскиваю, преследую?
Нина. Что значит «преследую»? Что, они не знают ваших отношений?
Ира. Я и сама теперь не знаю. Вот найду его — узнаю. Где искать, где искать — вот вопрос.
Нина. Ты говорила, у него какой-то вагончик. На год зачем-то снял. Хотя ведь холодно уже.
Ира. Вагончик — да. Вагончику хоть ничего объяснять не надо. Я и начала свой «отлов» с вагончика. Голая лампочка, и все. Пыльно, заброшено. Привет.
Нина. Правду сказать, эти его причуды все-таки обескураживают. Наверное, чего-то не понимаю. Для эффекта, что ли? Смотрите, какой я? Это ему не к лицу.
Ира. Знаешь, что ему к лицу, что не к лицу. Да без этих, как ты полагаешь, причуд, он был бы не он. Ты лучше соображай, соображай!
Нина. От него всего можно ожидать. Раз он такой необычный. Тебе лучше знать.
Ира. Мне лучше знать. Но я сейчас как-то не в форме.
Нина. Просто за тебя обидно. А в студии была?
Ира. В студии его давно уже нет. Там другой теперь. Этот, малохольный. Уже на Льва бочку катит. Полный разлад. И тоже никто про него не знает… Не мог же он взлететь, как Махатма. Один, без единомышленников. Что же, постучимся в запретную дверь? Куда нам вход заказан?
Приближаясь к запретному дому, поколебалась, не повернуть ли обратно. На лестнице поколебалась второй раз, не спуститься ли вниз. Потом поколебалась, звонить ли…
В доме Льва разнообразно соседствовали шумы: закатывался ребенок, прорыкивал баян, брякала посуда, слышалась перебранка женщин. Кто-то крикнул: «Тихо! В дверь звонят! Полон дом — открыть некому!» Бабка остановилась со сковородой, парень, видимо, брат, перестал рычать баяном, мальчик прицелился в дверь из ружья. Девушка, очевидно, сестра, крикнула: «Людка, успокой!» Ребенок стал вопить иначе.
Ира. Здравствуйте.
Сестра. Кого?
Ира. Льва Николаевича.
Сестра. Его дома нет.
Ира. А когда будет, вы не скажете?
Сестра. Его уж неделю дома нет.
Ира. Так давно?
Сестра. А вот так, давно.
Ира. Где же он может быть? В вагончике его нет. Сюда, говорите, тоже давно…
Брат. В каком вагончике?
Ира. Вы разве не знаете?
Брат. Мы ничего не знаем. Кто вы — это мы тоже не знаем. Это пока гипотеза.
Ира. Я — его знакомая. Не знаю, как точней. Соратница. Хочу, чтобы вы меня правильно поняли.
Брат. Поняли. (Развернул мехи.)
Сестра. Не колготись, Коль.
Откуда-то послышалось: «Кто там?»
Никого, никого. Коль, перестань пилить.
Брат рванул мехи.
Назло, что ли?
Брат. Вопрос престижа.
Сестра. Опять приложился. Девушка, давайте вот так. Мы вас действительно не знаем. Кто-то, где-то, видела на улице — это, собственно, ничего не значит.
Мальчик, державший на мушке Иру, дал по ней «очередь».
Этот еще. Марш!
Он остался.
Брат. Как звать?
Ира. Ирина. Ира! Ира! Может быть, это вам: что-нибудь говорит?
Сестра. Ничего не говорит.
Брат. Ничего не говорит.
Ира. Нет, вы странные какие-то! Пропал человек. И никого не волнует. Вы — брат или кто? Может, куда-нибудь заявить. В милицию.
Брат. В милицию нельзя.
Ира. Почему?
Брат. Может, он от милиции и упорол.
Бабка. Надо бы теплое ему послать. Пишет, холодно.
Сестра. Бабуля, вы идите, стынет все.
Ира. Где холодно?
Сестра. Сейчас всюду похолодание, циклон.
Ира(бабке). Но он же писал вам откуда-то? Что холодно. Адрес-то есть на конверте?
Сестра. Письмо Лешка порвал. Вместе с конвертом.