Наташа. Мишка, ну что ты, как бревно, в самом деле! Обнял бы невесту.
Миша. Ира, я, надо признаться, в шоке. На тебе трудно сосредоточиться.
Ира. Так и есть. Уже на попятный. Любович — и сразу Любомиров? (Взглянула на Наташу.) А может быть, я не вовремя?
Наташа. Судари! Все же разъясните мне! Как я начинаю понимать, у вас еще ничего не решено? Ведь для меня, сознаться, это тоже неожиданность. Были обронены какие-то слова — упаси бог, ничего особенного, никаких прав! И все же… Бедная девушка могла ведь и поверить? И вдруг. Она видит своими глазами такие объятия. Правда, несколько односторонние. Ей надо бы уйти, прилично бы даже хлопнуть дверью. Но, видимо, у меня нет принципов. Что же, мы взрослые люди, давайте разберемся!
Ира(рассеянно). Да-да. Вы правы. Мишка, я пропадаю. Знаю, обокрала себя, обокрала тебя, и, конечно, эта девочка моложе, и прочее и прочее. Но вот — приползла. Хочешь — уползу обратно. Только учти. У меня-то принципы есть. Или все… Или все.
Наташа поднялась, постояла, пытаясь поймать Мишин взгляд, не поймала.
Наташа. Ну, не буду вам мешать. Не ответили. Миша, может быть, скажешь «до свидания»? А то как-то уж очень…
Миша. Прости, прости, Наташа! Видишь?..
Наташа. Вижу.
Ира. Вы идите, идите, девушка. Потом, потом…
Та качнула головкой, пожала плечиком, ушла.
Теперь, если ты не женишься на мне, получится, что ты меня бросил. Второй человек бросил. Тогда уж не знаю, как мне жить.
Миша. Он тебя бросил?
Ира. Он меня бросил, я его бросила… Одновременно друг друга бросили, такое совпадение.
Миша. А если он передумает?
Ира. А вот это уже меня не касается. Поверишь, я почувствовала физически прямо облегчение. Я же при нем как под плитой жила. А теперь эта плита свалилась. Добротная плита была. Тяже-лая-я!..
Миша(молчал, потом). Ну что же, давай попробуем. Еще раз… И — забыто. И ничего не было. Здравствуй, Ира…
Ира. Мать, для тебя хорошая новость. Можешь считать, что в нашей жизни стало меньше одним человеком. Льва нет. Отпал.
Мать. Отпал?
Ира. Отпал.
Мать. Можно верить?
Ира. Верь. Далее. Только что мы договорились с Мишей, что женимся.
Мать. В каком смысле?
Ира. В таком в таком.
Мать. И он — ничего?
Ира. Ничего, ничего. Я сделала ему предложение, и он согласился.
Мать. Сразу? Безо всякого?
Ира. Еще с какими со всякими! Но я преодолела. И это не главное…
Мать(разволновалась). Это главное! Это главное! Ты и сама еще не понимаешь, да это подарок судьбы тебе! Может быть, это за меня тебе подарок. Твой отец у меня жизнь отнял, я примирилась уже, что с тобой будет то же самое. Ты ведь погрязла уже в уловках. Вранье на вранье!
Ира. К чему ты, мать. Теперь-то!
Мать. А к тому, что… Вот он тебе письмо прислал. Ты замуж выходишь, а тот письма шлет. Вот, разбирайся.
Ира взяла конверт, взглянула на обратный адрес, метнула глазами по листку.
Неожиданностей нет?
Ира. Что?..
Мать. Снова будут тайночки, секретики?
Ира. Болен.
Мать. Чем?
Ира. Тут нету. «Лежу один». Это хорошо, что один. Лежит.
Мать. Коротко об интересном.
Ира(читала дальше про себя). Что ж, раз так… Но странно, хотя… от него всего можно ожидать.
Мать. Что ты бормочешь, тогда молчи.
Ира. «Объясняться трудно» и так далее… «Но принято, не будем нарушать традицию» и так далее. «Меня сейчас нет, надо прийти в согласие с самим собой, собрать себя ложками во что-нибудь целое». Это у него стиль такой. (Кидает вещи в сумку.) Эгоцентрики несчастные. Его сейчас нет. Ему собирать себя ложками. Ему надо прийти в согласие. С кем? С ним же самим.
Мать. Куда же это он все-таки укатил? Собирать себя ложками.
Ира. А, мама. Какая разница!
Она долго петляла по бесцветным улицам, оказалась вдруг на снежном пустыре, разыскала его дом, такой же бесцветный, как другие, поднялась по белесой лестнице… Лев смотрел на нее прямо, словно бы проверял и гипнотизировал — она и забыла, что он любит так смотреть.
Лев. А!.. Ирина Григорьеувна!
Она и это забыла — шуточки его. Он любил поговорить то с прибалтийским акцентом, то с английским, то с хохлацким.
Сидайте, Ирина Григорьеувна. Проходите. Извиняйте за непорядок у хате.
Беспорядок действительно был — «я, мол, беспорядок, принимайте меня таким, каков я есть».
Прямо на стене была нарисована огромная картина.
Ира. Твоя работа? Увлекся живописью? Что-то новое.
Лев. Иес. Туточки усе мое.
Ира(глядя на картину). Какая странная… А почему прямо на стене?
Лев. Пока холстов не было. Чаю хочешь?
Ира. Чаю? Ты болен? Или здоров?
Лев. Бюллетень. Но чай подогреть могу. Но без сахара, еще не выхожу.
Ира. Один здесь лежишь? Никого нет?
Он развел руками.
Но у тебя здесь друзья. Насколько я знаю.
Лев. Когда я не в форме, забираюсь в нору. Психологическая яма. Не хочу никого.
Ира. И меня?
Лев. Тебя хочу.
Ира. Чудить начал?.. От меня-то почему скрылся? От меня-то! Еле тебя нашла! Не объяснить, не попрощаться!
Лев. Началось.
Ира. Не говори так со мной. У тебя нет оснований так говорить со мной, нет!
Лев. Ну, хорошо… Видишь ли…
Ира. Не надо «видишь ли»! Ты скажи просто, чтобы я поняла! Ведь что-то произошло?
Лев. Ты права, приношу извинения. Итак, попытаюсь доступно. Иротшка! Это тебе поньятно, что времья течьет? Как это сказать по-русску… как ручье… как ретш-ка… двигается и двигается. И вдруг так сделается от тут, в голове, что раньше или после станет пора жить дальше. То поньятно говорю? Эскьюз ми?
Ира. Не старайся, не смешно.
Лев(удивился). Не смешно? Упростим. Представь ситуацию — приезжают мои друзья по институту. Вот тут в первый раз и проклюнулась эта мысль. Пока мы не виделись, они жили дальше.
Ира. А, может быть, не дальше, а просто иначе? Чем ты виноват, что ты не такой, как они?
Лев. Дальше они жили, трудно объяснить — но дальше. Хорошо это или плохо? Как смотреть. Задаю себе вопрос: могу показать им, чем занимаюсь? Почему бы и нет. Покивают головами, пожмут ручку. Словом, глянул их глазами — нет, не смогу, неловко! (Улегся на матрац.)
Ира. Ну что же, тебе свойственны сомнения, колебания. Но это естественные колебания, без этих колебаний ты был бы не ты…
Лев. Что смотришь? Что еще хочешь сказать? Спрашивайте — отвечаем.
Ира. Я думала, что ты хочешь что-то сказать…