- Успокойся, Викуль, - Глеб Никифорович заметно растерялся, - не плачь. Давай рассуждать логически. Допустим, ты неким образом ответишь ей, но ведь она тоже может нанести удар.
- Может, - согласилась я, - возможно, но нужно сделать что-то такое, что добьёт её основательно, чтобы она не могла мне ответить. Не желаю слышать никаких разумных доводов, я хочу мести, просто жажду. Сделайте же что-нибудь!
- Надо подумать, - вздохнул Глеб Никифорович, - скажи, что ты конкретно хочешь сделать?
- Выгнать её из журнала, - процедила я, - это, во-первых, а во-вторых, втоптать в грязь, как она это сделала со мной. Она лишила меня карьеры, обозвала аферисткой, причём на всю Москву! Это сучка нашла своё место! Нигде, кроме, как в грязном, порнографическом глянце она не могла себя найти!
- Я попробую что-нибудь узнать о ней, - сказал Глеб Никифорович, - а там решим, что предпринять. Ты только не плачь, успокойся, я, на худой конец, свяжусь с Димой.
- Значит, с ним всё-таки можно связаться? – заорала я.
- Можно, - помявшись, сказал Глеб Никифорович, - но он просил меня не давать никому второй номер сотового.
- И даже мне? – прошептала я.
- Ты – отдельная ситуация, - пробормотал он, - про тебя он ничего не говорил, он любит тебя больше всего на свете, ты бы видела, каким он был, когда ты его прогнала.
- Каким? – тихо спросила я.
- Пил две недели, на себя стал не похож, смысл жизни
потерял.
- Мне тоже плохо без него, - вздохнула я, - если бы вы знали, как мне хочется быть с ним.
- Так зачем же дело стало?
- Это долгая песня, - горько вздохнула я, - просто помогите мне.
- Хорошо, помогу.
- И дайте Димин номер.
- Я ему обещал, что никому его не дам.
- Ну, пожалуйста, - взмолилась я, - я больше не могу! Я хочу его видеть! Сил больше нет!
- Хорошо, записывай, - он продиктовал цифры, попрощался, и отключил телефон, а я набрала номер.
- Слушаю, - услышала я какой-то запыхавшийся голос Димы, и у меня дыхание перехватило, - говорите, я слушаю, не молчите.
- Привет, - еле слышно прошептала я, вцепившись пальцами в мобильник.
- А громкости прибавить можно? Я ничего не слышу.
- Привет, - набралась я духу, и замолчала, сил на большее не хватило.
- Ева? – узнал Дима.
- Привет, - уныло повторила я в третий раз, чувствуя себя глупее некуда.
- Что ты хочешь? – его голос стал холоднее северного полюса.
- Почему ты так говоришь со мной? – прошептала я.
- А как мне с тобой говорить? Ты меня прогнала, каким-то невероятным образом узнала этот номер, и теперь звонишь. Какого чёрта?
- Действительно – какого чёрта! – горько протянула я, нервы не выдержали, и я опять стала плакать. На меня накатила настоящая истерика, сама не знаю, почему. Я никогда не показывала Диме своих чувств, и не понимаю, что на меня нашло.
- Чего ты ревёшь? Снежная королева растаяла? – саркастически осведомился он, - чего ты от меня хочешь? Какой ты реакции от меня ожидала? Ты меня послала подальше, и я больше тебя не побеспокою, если я тебе больше не нужен.
- Ты мне нужен, - всхлипнула я, - нужен, очень нужен. Я
думала, что переживу, что смогу без тебя, а сама чуть не
умерла от тоски.
- У тебя же есть любимый муж. Чего ты за мной бегаешь?
- Я не бегаю, - сдавленно проговорила я, а сама подумала: что я делаю? Обычно мужчины мне навязываются, а не я им.
Я стала, как собачонка, вешаюсь ему на шею.
- Ты обиделся на меня?
- Обиделся? – заорал он так, что я вздрогнула, - обиделся! Я люблю тебя больше жизни, жить без тебя не могу, ты даже не
представляешь, каково мне было.
- Но ты же помнишь, что произошло, - прошептала я, - ты убийца.
- Я не убийца, - тон его на минуту изменился, и опять стал ледяным, - тогда какого дьявола ты звонишь, если мне не веришь? Если считаешь преступником? Меня всё это достало!
- Потому что больше не могу, - захлюпала я, - я хочу быть с тобой.
- Хочешь бросить мужа?
- Давай поговорим.
- А нам есть, о чём говорить?
- Я тоскую, - прошептала я, - скучаю, и понимаю теперь, что ты был для меня отдушиной. Ты закрыл меня собой от пули, и я думала, что тебя потеряю. Я только и делаю сейчас, что думаю об этом. Постоянно плачу, хочу сына тебе родить, а здравый рассудок твердит другое. Я не знаю, что мне делать, и чувствую себя предательницей.
- Разберись сначала в своих чувствах, а потом звони!
- Ты меня без ножа режешь, - слабо проговорила я.
- Отлично. Теперь ты чувствуешь, что чувствую я. Ты спишь с другим мужчиной, а я всё время думаю о тебе. Ты о других людях иногда думаешь? Ты эгоистка, стерва, тебе нравится сталкивать людей лбами. Ты видишь, что мы с Максимом ненавидим друг друга, готовы кинуться в драку, и тебе это нравится.
- Я, прежде всего женщина, конечно, мне нравится, что за меня дерутся. Каждой женщине это нравится.
- Прекрасно! Только имей в виду, дорогая, что так ты в итоге можешь остаться одна. Муж от тебя сбежит, потому что ты его постоянно со мной сравниваешь, а я обиделся.
- Я не сравниваю, - прошептала я, и вдруг, у меня прорезался голос, - конечно! После тебя мне ни один мужчина не кажется идеалом. Ты всё сделал, чтобы я тебя сравнивала со всеми своими следующими мужчинами. Идеальный любовник, страстный, нежный, при этом умный, романтичный, один из немногих, обладающий одновременно мозгами и железными мускулами. Где мне найти второго такого? Не подскажешь?
- А тебе нужен именно такой?
- Мне ты нужен.
- Хорошо. Разведись с мужем, а потом поговорим. Ты же знаешь, я для тебя всё сделаю, и для нашей дочери.
- А ты мне расскажешь про Призрака?
- Причём тут Призрак? – заорал Дима, - опять ты за своё! Хватит! Думаешь, я бы тебе ничего не рассказал, если бы мог! Довольно!
- И ты ещё спрашиваешь, почему я тебя прогнала? – вздохнула я, и услышала стук по стеклу. Я даже не заметила, как подошли Иван Николаевич и Антон Антонович, и опустила стекло.
- Викуль, что происходит? – спросил свёкр, - ты куда пропала? Ты приехала уже давно, и сидишь тут. В чём дело?
- Я сейчас поднимусь, - быстро сказала я, - извините.
- Мы тебя ждём, - и они ушли внутрь, а я вслед за ними.
- Меня ждут в ФСБ, - сказала я Диме, и услышала странный звук, будто что-то разбилось.
- Прости, где тебя ждут? – у него даже голос сел.
- А что тебя так удивило? – я села в лифт.
- Во что ты ввязалась?
- Пока ни во что, только собираюсь, - процедила я, - а что мне делать, если я несчастна? Только лезть под пули! Возвращайся из своей Колумбии, и спасай меня. Если успеешь! – и я захлопнула телефон.
Грубо, конечно, но, надеюсь, он захочет принять меры. Не оставит же он меня в беде! Если любит, то точно не оставит.
- Извините, что задержалась, - сказала я, входя в кабинет.
- Ты полчаса сидела в машине, - укорил меня свёкр.
- Ладно, оставьте, - махнул рукой Антон Антонович, - ближе к делу, - он открыл ящик стола, и вынул оттуда пистолет, - держите.
- Оружие? – испугалась я.
- Травматическое. Боевое я вам не дам, не надейтесь.
- Разве что не добавили, без справки от психиатора, - ухмыльнулась я.
- Сейчас вы едете в МВД, и начинаете расследование. Вперёд.
Когда я вышла на улицу, разошлась метель, я села в машину, и неожиданно в голове возникли фразы.
Ещё в Гданьске, когда мы с Максом отдыхали, я вдруг начала писать стихи. Отчего у меня вдруг появился поэтический талант, понятия не имею. У меня никогда не было предрасположенности к написанию стихов, я даже сочинения не слишком хорошо писала. Но у меня была потрясающая учительница русского языка и литературы, и она видела во потенциал. Она тянула меня, как кота за хвост, извиняюсь за неэтичное сравнение, не в обиду кошкам будет сказано, и всякий раз говорила:
- Ты же можешь! Ты не хочешь!
Тянула, как могла, а я сопротивлялась. Глупый ребёнок!