— Пока оставим вопрос открытым, — сказал я. Он нахмурился и резко спросил:
— Сколько вы берете?
— Двадцать пять долларов в день, не считая расходов. Плюс восемь центов за милю на бензин.
— Чушь, — сказал он. — Куда столько? Пятнадцати долларов хватит за глаза. Бензин я оплачивать готов, но в разумных пределах. Развлекательных поездок не потерплю.
Я затянулся, выпустил серое облачко дыма, развеял его ладонью, но не сказал ни слова. Мое молчание его несколько удивило.
Он наклонился над столом и протянул руку с сигарой в мою сторону.
— Я вас еще не нанял. Но если найму, то потребую хранить все в полной тайне. Никакого трепа с вашими друзьями-полицейскими. Ясно?
— Что за работа мне предстоит, мистер Кингсли?
— А вам не все равно? Вы ведь, наверное, беретесь за любые расследования?
— Нет, не за любые. Только за чистоплотные.
Крепко сжав челюсти, он посмотрел мне в лицо. Его серые глаза потемнели.
— Кстати, я не занимаюсь разводами, — продолжал я. — И еще беру сто долларов задатка — с незнакомых.
— Да-а, — протянул он неожиданно тихим голосом. — Ну-ну.
— Теперь по вопросу об условиях и жесткости, — сказал я. — Большинство моих клиентов поначалу или плачут мне в жилетку или орут, чтобы показать, кто хозяин. Но в конечном итоге всегда становятся самими собой — если остаются в живых.
— Ну-ну, — повторил он тем же тихим голосом, не сводя с меня глаз. — И многих вы теряете?
— Не особенно, если мы находим общий язык.
— Хотите сигару? — спросил он. Я взял ее и сунул в карман.
— Мне нужно найти жену, — сказал он. — Она пропала месяц назад.
— Понятно, — сказал я. — Я найду вам жену.
Мистер Кингсли хлопнул по столу обеими руками:
— Думаю, и вправду найдете. — И улыбнувшись, добавил: — Таких щелчков по носу я не получал уже четыре года.
Я промолчал.
— Черт! — сказал он. — Мне даже понравилось. Действительно понравилось. — Он запустил пальцы в густую темную шевелюру. — А от жены я ничего не слышал уже месяц. Она была в горах. Там у нас коттедж около Пумьей Вершины. Знаете это место?
Я сказал, что знаю.
— Коттедж находится в трех милях от поселка, — продолжал Кингсли. — В конце — подъезд по частной дороге. Стоит он на берегу озерца, называется оно Оленье. Нас там трое совладельцев, в вскладчану мы возвели плотину. Участок большой, земля, правда, еще не обихожена, но со временем мы ею займемся. У моих двух приятелей тоже по коттеджу, а в четвертом бесплатно живет с женой некто Билл Чесс. Он ветеран войны, инвалид на пенсии и присматривает за порядком. Больше никого нет. Жена уехала туда в середине мая, два раза приезжала на выходные, хотела снова появиться двенадцатого июня на вечеринке, но так и не появилась.
— Что-нибудь вы уже предприняли?
— Ничего. Абсолютно ничего. Даже не был там.
Он умолк, чтобы дать мне возможность спросить: «Почему?»
— Почему? — спросил я.
Мистер Кингсли отодвинулся вместе с креслом и открыл ключом ящик стола. Он вынул оттуда сложенный листок бумаги и бросил мне. Я развернул его. Это оказалась телеграмма, посланная из Эль-Пасо четырнадцатого июня в девять девятнадцать утра. Адресована она была Дерасу Кингсли, Беверли-Хилс, Карсон-драйв, дом 965.
«Уезжаю Мексику получить развод тчк выхожу за Криса тчк желаю счастья Кристл».
Я положил телеграмму на стол рядом с собой, а он уже протягивал мне большую четкую фотографию на глянцевой бумаге, изображавшую парочку на пляже под грибком. Мужчина сидел в плавках, женщина — в очень открытом белом купальнике. Красивая, хорошо сложенная блондинка, молодая, улыбающаяся, и дюжий смуглый парень около шести футов с темными прилизанными волосами. Плечи широкие, ноги стройные, зубы белые. Типичная гроза супружеских перин: мозги — птичьи, а руки приделаны лишь для того, чтобы обнимать. На пальце парень крутил темные очки и смотрел в камеру со спокойной заученной улыбкой.
— Это моя жена и Крис Лавери. Пусть себе милуются, сколько угодно. Мне плевать.
Я положил фото поверх телеграммы:
— А из-за чего весь сыр-бор?
— Телефона там нет, — сказал он. — Вечеринка, на которую она сюда собиралась, была для нее не особенно важной. Так что до телеграммы меня вообще ничего не смущало. Да и телеграмме я почти не удивился. У нас с Кристл давно все кончено. Она живет своей жизнью, я своей. Денег ей хватает — около двадцати тысяч годового дохода от акций семейного акционерного общества. В Техасе у них на откупе богатые нефтяные скважины. В одиночестве сидеть не любит, и Лавери, я знаю, был одним из ее любовников. Мне бы, конечно, задуматься, зачем ей понадобилось выходить за профессионального ловеласа. Но вообще-то ничего особенного я во всем этом не усмотрел.