Выбрать главу

Вот тогда-то Трофимыча стали звать Генералом.

Он поменял квартиру, ездил на новенькой иномарке. Рестораны, женщины, пышные застолья хоть и стали частью жизни, но азарт не убавили. Трофимыч читал бюллетень Торгово-Промышленной палаты, выписывал газеты по экономике и бизнесу, нанял юриста, купил место на товарной бирже.

Цены выросли, дефицит постепенно сдулся, народ наелся, магазины стали плохо расплачиваться. Денег в обороте не хватало. В банке с кредитом тянули. Не отказывали, но и не давали. Нужен был свой человек, который знает «кому», «как» и «сколько».

Весна выдалась ранней. Трофимыч заключил договор с закарпатским еще совхозом и пригнал фуру черешни. Часть черешни уже «поплыла», но он и ее сдал на «плодово-выгодный» комбинат, который выпускал и повидло, и джем, и бормотуху из местных яблок.

И хотя время восковой спелости прошло, Трофимыч решил рискнуть и купил еще партию — черешня бойко шла на рынке.

Машина задержалась и пришла через две недели. Вместо черешни в рефрижераторе колыхалась бордовая масса в которой плавали размокшие куски гофротары.

Комбинат взять липкую жижу даже бесплатно не захотел, пришлось платить за свалку. Совхоз возмещать убытки отказался. Арбитраж Трофимыч проиграл — в договоре не было указания на деревянную тару, которая была дороже, и хохлы на этот раз схитрили. Тяжба с перевозчиком тоже ни к чему не привела.

«Спекуляцией мы занимаемся, вот что, — говорил Трофимыч своему заместителю. — Нас бы в советское время законопатили, куда Макар телят не гонял. И правильно бы сделали, между прочим».

Далеким чем-то, нутром, Трофимыч понимал, что торговая вакханалия закончится, примет устойчивые формы, многочисленные перекупщики исчезнут, наступит время производителей, капитаны вернутся на судна, снова встанут у руля. Труба задымит.

Вот тогда-то у него появилась присказка: «Чтоб труба дымила».

Большая труба.

Завод.

Хозяин.

После ПТУ, еще пацаном, Трофимыч работал слесарем на машиностроительном заводе. Две трети цехов обслуживали «оборонку».

Когда-то труба дымила в три смены, включая «черные субботы». Он помнил огромный поток людей, входящих в проходные, эту организованную силу, светлые высокие корпуса.

Сейчас от завода остались пустые цеха с выбитыми стеклами, ржавые рельсы и заросшие тротуары.

Просматривая предложения на товарной бирже, Трофимыч пару раз наткнулся на объявления о покупке «алмазных» пил для резки камня.

Пилы были нужны в Скандинавии и Аргентине, Германии и Прибалтике, на Севере и Юге.

Подвернулся человек, который знал «кому», «как» и «сколько» надо дать в банке.

И Трофимыч решился.

* * *

Степа заварил чай и включил лаптоп. Он вел компьютерный учет по всем расходным статьям: туалетная бумага, бытовая химия, перчатки, мочалки, бумажные салфетки, полотенца, веники, халаты, пиво и спиртное, посуда, постельное белье, шампунь, шампуры, мыло, и прочее, и остальное…

И при возможности обращал излишки в свою пользу.

А возможности были.

И сегодня дебит-кредит опять был в его пользу: три веника и одно полотенце можно было «зажать».

Вскоре подошла Шура. Степа с порога «обрадовал» уборщицу «колхозниками». Шура поохала, поматюгалась, набрала «вонючек», — так она называла чистящие средства, но убираться не пошла, а села на диван и стала рассказывать о дочери.

Историю Шурину все знали. И сочувствовали.

Мужа у Шуры никогда не было. А дочь у Шуры была.

Всю жизнь Шура посвятила, по-другому и не скажешь, дочери.

Работала Шура завальщицей в комбикормовом цехе, в постоянном шуме дробилок и норий, всепроникающей пыли, липкой грязи, среди вони и крыс, на продувных сквозняках. Охотно подменяла других, ходила в две смены подряд, берегла каждую заработанную копейку. Экономила на себе во всем: носила десятилетиями одно и то же пальто; обувь покупала только тогда когда старую уже не принимали в починку; штопала, подшивала и перелицовывала свою ветхую одежёнку; не знала вкусного куска. Но зато дочь закончила музыкальную школу по классу скрипки, ходила в балетный кружок и изостудию, на курсы английского и немецкого, занималась шахматами. У дочери было фигурное катание и художественная гимнастика, она пела в хоре и играла в школьных спектаклях…

Школу дочь закончила с медалью.

По какой-то случайности, или неслучайной справедливости именно ей досталась стипендия на учебу в Германии. На «архитектора» — рассказывала знакомым счастливая Шура.