М и р а. Ох, Зофи!..
В е т р и н (берет салфетку и вытирает руку; говорит четко, уравновешенно). Вы были разукрашенным тортом. Была война, была революция, мир трещал, перемалывая людей в мясорубке времени, а вы так и остались тортом в тихой комнате на полированном столе с кружевной скатертью. Нелепо думать, что я требую дом в качестве этого пресловутого приданого! Я получу его потому, что ваш брат не захотел оставаться тортом, а решил стать блудным сыном, только вот не сообразил, до какой степени можно заблудиться.
М и р а. Отец наконец должен нам сказать, в чем Милан провинился!
В е т р и н. Он не скажет, да и я не скажу, если нужды не будет! Ну а сейчас я осмотрю сад, его я еще не видел. (Медленно выходит на середину сцены, проходя мимо Миры, касается ее волос.)
М и р а. Я не торт. Брось ты эту комедию ломать, забери меня, и давай убежим!
В е т р и н. Ты отравленный торт, аптекарша. (Уходит в сад.)
З о ф и я. Почему он сказал: «Именно ты меня»?
Пауза. Шум автомобилей.
О т е ц (оцепенел, стоит как статуя. Тихо). Вы меня простите! Я не могу иначе! Когда-нибудь вы поймете… Не могу! Ведь мы все равно будем чудно жить… Я опубликую свои труды… Теорию магнитного поля… Образец письменности этрусков… Девочки мои, простите меня… Не могу же я парня… (Старик всхлипывает.)
З о ф и я (подбегает к Отцу, обнимает его). Дядя! Дядечка! Ну не надо! Посмотрите на меня! Кто вас может упрекать?! Все, что вы ни сделаете, мы воспримем как должное! Вы всегда были самым мудрым, мы у вас как у Христа за пазухой жили! Ничего еще не пропало, не решено… Ваши открытия чрезвычайно важны! Когда вы их опубликуете, это будет настоящим праздником для всех нас, для всего мира! Я убеждена в этом! Я в вас верю, дядя, и доверяю вам! Я! Сегодня день вашего рождения, не будем же его омрачать! Мы любим друг друга, и поэтому никакие обстоятельства не могли сломить нас, что, не так?.. Дядя! Вы слушаете меня? Дайте я налью бокалы, чокнемся! (Наливает три бокала.)
Мира поднимается с кресла, в котором сидела все это время, и подходит к столу.
О т е ц (по-детски растерянно). Зофи, мы так долго друг друга знаем, а ты все говоришь мне «вы»…
З о ф и я. Ох, дядя…
О т е ц. Давай на брудершафт с тобой выпьем, как положено!
Пьют, скрестив бокалы, целуются.
Я сейчас вспомнил, как вы поздравляли меня, когда были маленькими… каждый год одно и то же…
З о ф и я (хлопает в ладоши, делает по-детски книксен, декламирует).
М и р а (в растерянности возле стола, глядя в сад, где скрылся Ветрин; подхватывает стихи, механически, без выражения).
Из-за шума проносящихся мимо автомобилей слов почти не слышно. Видно, как Зофия пытается подавить слезы. Мира не перестает смотреть в сад. Отец держит в руках рюмку, не замечая, что содержимое ее выливается ему на ботинки. Шум автомобилей сменяет пение птиц. Свет гаснет.
З а н а в е с.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
О т е ц, З о ф и я и М и р а в тех же позах стоят у стола, громкое разноголосое пение птиц стихает.
З о ф и я (декламирует поздравительные стихи).
Отец улыбается, хотя мысли его далеко от происходящего.
М и р а (повторяет). А много ль это, знаем только мы! Ну и чем мы теперь займемся?
З о ф и я. Торт придется выбросить, есть много других вкусных вещей.
О т е ц. Кто же все это съест?
З о ф и я. А холодильник на что?
Небольшая пауза.
О т е ц (сам не свой, переминается с ноги на ногу). Он потребует подпись, когда вернется из сада.
М и р а (декламирует детскую считалку).