М и р а. А потом тебя мужчины содержали?
Н а д а. Да, иногда, когда уж совсем на мели оказывалась. В прошлом году меня взяли в одну коммуну. Еще немного, и я бы привыкла.
М и р а. А что это такое?
Н а д а. Смешно. Мяса мы не ели. Один парень написал мне стихотворение. А вообще он только траву жевал и никогда не снимал сандалий, даже спал в них. Самое смешное, что я это стихотворение всегда ношу с собой. (Достает из кармана сложенный лист бумаги.)
М и р а. Покажи! (Нада передает ей листок, Мира читает.) «Приходи на берег реки, там мы будем ждать тебя. Встретим тебя долгими взглядами, шепотом, который ты слышала в материнском чреве. Круг откроется и снова сомкнется. Мы подставим свои обнаженные тела солнцу под огромными и развесистыми деревьями, которые столетиями слушают голоса космических вихрей…»
Н а д а. Хватит, чушь какая-то!
М и р а. Надо, чтобы он это услышал.
Н а д а. Кто?
М и р а. Старик. Отец.
Н а д а (после паузы). Я его боюсь. Вообще, я всех боюсь.
М и р а. О!
Н а д а. Знаю, что нехорошо, но не представляю, как я из всего этого выкарабкаюсь.
М и р а. Никогда ты еще так не говорила со мной. Бойся нас, бойся! Мы совсем другие… Я тебя понимаю. Видишь, я шью распашонки для твоего малыша, и мне кажется, что я смотрю на себя через перевернутый бинокль. Вижу там маленькую фигурку — добрая тетя. А я ни то, ни другое — ни добрая, ни тетя. Наше семейство выродилось, девочка! Мы уединились на острове, мимо которого не плывут корабли и не пролетают самолеты.
Н а д а. Я всегда была непоседой.
М и р а. Подумать только!
Некоторое время женщины молчат.
А как ты познакомилась с Миланом?
Нада начинает рассказывать, нерешительно, постепенно освобождаясь от скованности. Появляется З о ф и я. У нее в руках елка, украшенная гирляндой, конфетами, серебряной мишурой. Мира и Нада не замечают ее. Зофия ставит елку на стол.
Н а д а. Это было зимой, на берегу Любляницы, там, где растут плакучие ивы, под Прулским мостом. Был вечер, я бродила как неприкаянная, не зная, куда податься. Быстро смеркалось, вода в реке была совсем неподвижна и напоминала зеленое стекло. За́мок с каждой минутой погружался в темноту и словно бы отдалялся. Заснеженные дома на другом берегу казались далекими, и приветливыми, и все-таки чужими. Меня охватило такое чувство, будто все предметы, меня окружающие, далеки и неосязаемы… Я не могу вам этого передать! Ивовые ветви, словно серебряный ледяной занавес, отгородили меня, снег отливал лиловатым блеском, город исчезал. И мне захотелось вот так же исчезнуть; если не знаешь, куда себя деть, лучше раствориться в серебристом, лиловатом мраке… Вот тогда мы и встретились с Миланом. Он тоже бродил в тех местах. «Ну иди сюда, ты же продрогла, цапля ты глупая!» — сказал он мне. Я молчала, прислонившись к иве. Хотя было темно, мне удалось разглядеть, что у него синие глаза. Я и не сопротивлялась особенно, когда он меня обнял и прижал к себе. Велел мне идти с ним. Пока мы шли, он объяснял мне, где мы находимся. «Это Кирпичная, а эта улица ведет прямо в рощу. Автобусная остановка. А вот там церковь Великомучеников, видишь?» И я видела, можно сказать, ощущала город, даже представляла, где стоит пустой отцовский дом с безвкусными скульптурами в саду. Когда подошли к закусочной, он со смехом указал наверх: «А там звезда!» Я, помнится, тогда первый раз открыла рот и сказала: «Она такая же синяя, как твои глаза…» (Смолкает, внезапно, как и начала.)
Пауза.
З о ф и я (сухо). У него были серые глаза.
Нада и Мира оборачиваются. Мира коротко смеется. На Зофии темное платье с белым воротником, в отличие от Миры и Нады, на которых светлые розоватые домашние халаты. Зофия уже не похожа на добрую хранительницу домашнего очага, все в ней подчеркивает твердость и решительность.
Мне надоело тебе то и дело напоминать, Нада, но ты ведешь себя как ребенок. Опять не причесана. Беременная женщина должна быть прибрана как никто другой. Подожди! (Достает из кармана расческу и начинает причесывать Наду, которая держится за стул.) Ты мало двигаешься, почти не ходишь, так, топчешься на месте. Могла бы пройтись два-три раза по саду или до реки. Снега сейчас нет, а если и выпадет, я расчищу тропинку.
Н а д а (растерянно). Да… действительно…
М и р а (смеется). Мачеха причесывает падчерицу. На самом деле тебе не терпится кое о чем спросить ее.