Уговорить мастера позволить мне пожить у него оказалось довольно легко. И дело было даже не в моем лепетании о видениях — к которым Пиандао отнесся весьма скептически, — а в том, что мне, во-первых, просто некуда было идти и мастер об этом знал. И во-вторых, в этом огромном дворце жили только сам Пиандао и Фат, его дворецкий. А потому еще одной паре рук нашлась работа. Даже с избытком. Роскошное поместье над обрывом осталось от какого-то канувшего в Лету аристократа страны Огня. Пиандао, покинув военную службу, поселился в нем и восстановил его былое великолепие своими руками… Конечно, от богатого убранства и сокровищ ничего не осталось, но само здание снова выглядело, как в дни своего величия. И с тех пор Пиандао обитал здесь, ведя довольно уединенный образ жизни. Талантливый художник, каллиграф и кузнец был известен как величайший мастер меча этой эпохи. Сначала он обучал фехтованию приходящих к нему, но быстро устал от непомерного тщеславия учеников, и принялся отправлять соискателей обратно несолоно хлебавши.
Фат, немного грузный седой мужик лет пятидесяти, появился тут несколько позже. Он тоже учился владению мечом у мастера… в качестве оплаты за свою службу в качестве повара и дворецкого. Собственно, именно кулинарные таланты Фата заставили меня уважать этого ворчливого зануду. Потому что быть первоклассным поваром в мире, где самой передовой техникой является паровой двигатель — дорогого стоит! Раньше я никогда не задумывался, насколько привык полагаться на достижения технического прогресса, наполняющие знакомую мне кухню. Здесь не было ни холодильников, ни газовых плит — об электричестве вообще молчу — а все продукты требовалось еще привести в годное для готовки состояние, так как срезанных с костей кусков мяса в отдельной упаковке местные торговцы не видели даже в самых смелых своих мечтаниях. Так что я с восхищением следил за трудом Фата, помогая ему по мелочи — подай то, принеси это, раздуй огонь в жаровне… Словом, постепенно привыкал к жизни в этом мире….
Итак, я остался жить у мастера Пиандао. Не скажу, что принял это решение с легким сердцем — вернуться обратно хотелось как можно скорее. Вот только — куда обратно? К старику, брату и Изумо? Или к гарему, сестренке и безумной жизни Макадемии?
Каждое утро, перед тем как произнести "укрощение стихии" и начать отрабатывать показанную еще учителем Кая форму с мечом, я пытался попасть в Макадемию с помощью студенческого. Сам до конца не зная, куда же я хочу вернуться. Ничего не получалось. Через неделю я подумал, что если причина в нехватке энергии, то, может, стоит дать ей накопиться? Тем более, что попытавшись исследовать пропуск в Академию чутьем, я ничего не понял в наложенном на него заклятии, кроме того, что силы в нем действительно мало. И прекратил попытки вызвать Портал Изумо.
Где-то месяц спустя ко мне во время моей утренней разминки подошел Пиандао, до этого всегда только молча наблюдавший за мной.
— Рин, кто учил тебя владению мечом?
Я убрал Курикару в ножны и коротко поклонился:
— Доброе утро, мастер Пиандао! К сожалению, я так и не удосужился спросить имя…
— Жаль. В этих движениях чувствуются мудрость и мастерство. Вот только это мудрость и мастерство их создателя, а не твои. Ты старательно их повторяешь, но не вникаешь. Словно танец, внешняя красота без глубинного смысла. А ведь ты не можешь не понимать, что рано или поздно этими движениями тебе придется защищать свою жизнь! Почему же ты тренируешься спустя рукава?