Мы работали с бешеной скоростью. Набили свыше десятка пулеметных лент.
Один из контрактников закинул часть из них себе на шею, остальное повесил на меня:
— Они пока тут управятся, а мы сгоняем, патроны отнесем!
Мы выскочили в темноту. Застава то и дело затягивалась паутиной из трассирующих очередей.
— Пригибайся и бегом за мной! — контрактник прыгнул головой в ночь.
Я сиганул за ним.
«Гау-гау!» — пели вокруг на разные голоса рикошетные пули. «Вах-вах!» — подтверждали тяжелые одиночные выстрелы. Воздух накалился от переизбытка горячего летающего металла.
Я бежал пригнувшись, боясь потерять контрактника из виду. Впереди маячил его силуэт. Два раза споткнувшись, я хватал его за лямки разгрузки, и он, не давая мне падать, тащил меня вперед. В отличие от меня, он уже не раз исходил всю заставу вдоль и поперек и прекрасно знал, куда идти.
Взвились внезапно осветительные ракеты.
— Нырок! — заорал мой спутник.
Мы слетели в окоп, где лупил пулемет.
— Патроны! — заорали мне на ухо. Чья-то рука в темноте сорвала с моей шеи ленты.
— Назад! — крикнул контрактник, схватил за руку и потащил из окопа.
Я так ни фига и не увидел, что происходит. Мы снова неслись к блиндажу. На этот раз я уже крепко схватил своего спутника за лямки, чтобы не потеряться, и так прибежал с ним в блиндаж.
— Как там? — спросил Сашка, отчаянно наяривая ручкой агрегата.
— Нормально, — сказал вместо меня контрактник. Он подхватил ленты, повесил на меня новую порцию, и мы снова понеслись в темноту.
На сей раз мы бежали уже в другом направлении — в сторону танков. Они отчаянно плевались снарядами, и короткие вспышки выхватывали из темноты их низкие силуэты.
Два взрыва полыхнули перед нами мощным огнем. Мы упали в пыль. В полной темноте поплыли зайчики света. Я стал отплевываться и тереть глаза.
Откуда-то взялся знакомый танкист. Он оттащил нас в окопчик:
— Куда претесь, нах?!
— К Семенычу! — заорал контрактник.
В новых всполохах взрывов навстречу нам бежали люди. Это был экипаж танка.
— Назад, суки! — заорал командир. — Поубиваю, сволочи!
Духи вычислили позицию и теперь лупили по танку из реактивных снарядов. Экипаж спасался.
— Идиоты! — орал командир. — Танк не пробивается этой фуйней! Назад!
Но убедить экипаж в прочности машины ему не удалось.
Командир-танкист бросился к машине. Одним прыжком взлетел на башню, ввинтился в люк и захлопнулся. В этот момент по броне ударил снаряд.
Я зажмурился. Потом открыл глаза и увидел, как невредимый танк поворачивает башню в сторону ближайшей сопки. Вспышка выстрела распорола тьму. Коротко зашелестело и ударило со звоном по соседней вершине.
Танк снова плюнул снарядом и заурчал, готовясь к новой стрельбе.
— Бегом! — заорал мне в ухо контрактник.
Мы рванули в окопы чуть правее танка, где заходился тяжелыми очередями пулемет. Всполохи разрывов выхватили темные фигурки. Экипаж танка снова бежал к машине — помогать своему командиру.
На этот раз я влетел головой вниз. Меня подняли. Отобрали ленты. Контрактник, смеясь над моей слепотой, потащил меня снова к блиндажу.
Там уже сидел капитан Федулов и надрывался кому-то в рацию:
— Реактивные снаряды! Реактивные снаряды!
— Потери? — хрипела трубка.
— Пятеро двухсотых, восемь трехсотых! Нужна поддержка!
— Работаем! Работаем! Квадраты?! — твердил чей-то уверенный голос.
— Да-да, — кричал в трубку капитан. — Квадраты семнадцать, двадцать один, сорок! Как поняли?!
— Нормально! Нормально! — хрипела трубка. — Понял вас! Держитесь!
Новая партия пулеметных лент была готова.
Александр Петрович повернулся ко мне:
— Давай, браток, извини уж, что так получилось. Но сейчас воевать должны все.
— Моджахеды решили повторить свой подвиг с тринадцатой заставой? — спросил я.
— Видимо, так.
Мы с контрактником снова бросились в ночь.
У меня, честно сказать, на душе не было даже тени беспокойства. Не от непомерной смелости. А от незнания обстановки. Я даже отдаленно не представлял себе, что происходит. Кругом гремело, стреляло, визжало, вспыхивало и полыхало. Из всей этой мешанины предельно ясным было одно: нас атакуют, мы отбиваемся. И пока вроде отбиваемся успешно.
Сокрушающий удар о дно окопа показал мне, что мы достигли новой пулеметной точки. Снова чьи-то руки сорвали пулеметные ленты.
— Погоди! — закричал я контрактнику. — Дай хоть глянуть.
Кто-то развернул меня в сторону атаки:
— Смотри! Жалко, что ли?
Внизу, из темноты, то там, то тут сверкали точки выстрелов. Пулеметчик наметанным глазом засекал вспышки и поливал в ответ долгими очередями.
Солдат отбежал по замаскированному ходу сообщения в другой конец окопа и, не высовываясь, от земли, выпустил осветительную ракету. Она с треском взорвалась светом в ночном небе и повисла на парашюте.
Земля в низине зашевелилась от теней. Поползли вбок остроконечные конусы камней. Надо быть очень опытным стрелком, чтобы отличить движение тени от движения человека.
Пулеметчик не из новичков и сразу просек нужные шевеления. Снова заработал пулемет, вышибая фонтаны пыли и брызги крошева из придорожных камней.
Осветилку на парашюте стало кренить и сносить вдаль. Остроносые тени побежали теперь в сторону заставы. Вспыхнули за камнями красные точки, и автоматная стрекотня полетела в нас.
Пулеметчик ответил всем без промедления. И лупил он так довольно долго, держа в памяти картинку.
Осветилку еще сильнее закрутило потоком воздуха, она запуталась, накренилась под немыслимым углом, как-то пыхнула на прощание и издохла. Снова навалился мрак.
Контрактник потащил меня из окопа:
— Пора! Пора!
В ночном небе послышался гул самолетов.
— Бегом! Бегом! Сейчас начнется!
Уже в блиндаже долетело до нас эхо мощного взрыва. За ним еще несколько разрывов. Это отбомбились наши самолеты.
— Вы о-охренели-ели! — заверещали в рации бойцы из пограничного поста на горных вершинах.
— Нормально! — весело проорал в ответ капитан Федулов. — Сейчас будет разворот! Держитесь!
Тут же тряхнуло пол блиндажа, и сверху посыпалось земляное крошево. Самолеты зашли на новый круг, снова послышался грохот ударов. Летчики работали по квадратам, где стояли станины с реактивными снарядами.
Капитан припал к рации и послал в эфир слова благодарности вышестоящему начальству.
Тут распорола воздух отчаянная автоматная трескотня — где-то справа от блиндажа. Федулов вскинулся:
— Не может быть! Они в расположении!
Автоматная стрельба уже гроздьями повисла над заставой. Крики, матерная перебранка.
Федулов подскочил к дальнему углу блиндажа и откинул висевшее на стене солдатское одеяло:
— Журналисты — сюда! Быстро!
Мы с Колчиным подбежали к стене. На уровне пола в стену уходил тайный лаз. Пролезть в него можно было только на четвереньках.
— Фонарики есть, журналисты?!
— В рюкзаках.
Федулов чертыхнулся:
— А зажигалки?
Я показал свою.
— Значит, так! Ползете вперед. Через десять метров лаз уходит под прямым углом. Еще десять метров — и попадете в небольшую комнатку. В дальней стене можно проделать проход наружу. Выйдете с другой стороны сопки. Вопросы?
— Нет.
— Вперед!
Когда Сашка уже скрылся в проходе, Федулов приостановил меня:
— Леша! Если нас кончат, передай командованию, что это были «Блуждающие огни». Запомнил?
Я кивнул.
— Давай пошевеливайся. И сидите, как мыши! — капитан завесил за мной вход одеялом.
Мы ползли по проходу, а над головой ухали взрывы. Автоматной стрельбы было практически не слышно. Я благодарил Бога, что я курю и у меня с собой зажигалка. Все-таки без света ползти намного страшнее. Но еще страшнее то, что творится сейчас над нами. Заставу истребляли. И это во второй раз! Даже авиация не помогла.