- Лила! - воскликнула Джаэль.
Девушка поправила серое одеяние и встала. В глазах у нее на секунду мелькнуло нечто похожее на чувство вины, но всего лишь на секунду, это Пол видел совершенно ясно, и она тут же снова гордо вздернула подбородок.
- За такой поступок ты вполне заслуживаешь смерти. - Тон у Джаэль был ледяной.
- А что, мы будем обсуждать это с мужчиной? - дерзко ответила Лила.
Джаэль явно колебалась, но недолго.
- Да, будем, - твердо сказала она. - Лила, - теперь Джаэль заговорила неожиданно тихо и мягко, и Пол был прямо-таки ошеломлен столь внезапной переменой ее тона, - ты не должна делать мне замечаний, я не Шил и не Марлин. К тому же ты всего десять дней носишь серые одежды жрицы и должна знать свое место!
- Да черт с ним, с ее одеянием, - взорвался Пол, - и с тем, когда она его надела! Пусть скажет, что она там делала? Что успела услышать?
- Я слышала все! - заявила Лила. Джаэль осталась на удивление спокойной.
- Верю, - сказала она. - А теперь скажи, зачем ты это сделала.
- Из-за Финна, - призналась Лила. - Потому что я знаю: он пришел от Финна.
- Да-да, - как-то рассеянно кивнула Джаэль, подошла к девочке и с какой-то тревожащей лаской провела длинным изящным пальцем по ее щеке: Да, конечно.
- Я ничего не понимаю! - заявил Пол. Обе повернулись к нему.
- Это естественно, - сказала Джаэль, вновь полностью овладев собой. Но разве Дженнифер ничего не рассказывала тебе о та'киене?
- Рассказывала, но...
- И о том, почему она захотела родить своего ребенка в доме Ваэ? В доме матери Финна?
- Вон оно что... - Он начинал вспоминать. И уже внимательнее посмотрел на тоненькую светловолосую Лилу. - Так это она? - спросил он.
Девочка сама ответила ему:
- Да, это я призвала Финна выбрать Самый Долгий Путь. Три раза подряд, а потом еще раз. И я связана с ним, пока он... не уйдет.
Воцарилось напряженное молчание.
- Хорошо, Лила, - сказала наконец Джаэль. - А теперь оставь нас. Ты уже сделала все, что могла. И не вздумай кому-нибудь хоть словечко шепнуть.
- Ну вот еще! - возмутилась Лила. "Совсем девчонка", - подумал Пол. Я же ради Финна. Иногда у меня в душе точно океан бушует. И мне кажется тогда, что, если бы я вздумала с этим океаном бороться, он бы меня просто утопил и все! - Она повернулась и вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
Глядя на лицо Верховной жрицы, освещенное светом свечи, Пол вдруг понял, что впервые видит в ее глазах сострадание.
- И ты ничего ей не сделаешь? - прошептал он. Джаэль молча помотала головой, по-прежнему глядя на дверь, за которой скрылась девочка.
- Любого другого я бы определенно убила, можешь мне поверить, сказала она через некоторое время.
- Но не ее?
- Но не ее.
- Почему?
Она повернулась к нему.
- Пусть это останется моей тайной. - Голос у нее звучал почти просительно. - На некоторые загадки лучше не знать ответа, Пуйл. Даже тебе. - Впервые она произнесла вслух его имя. Глаза их встретились, и на этот раз первым взгляд пришлось отвести ему. Сердитый тон Джаэль был уже вполне ему привычен, как и ее строптивый нрав, но сострадание у нее в глазах пробудило в его душе некие силы, более древние и глубокие, чем даже те, с которыми он соприкоснулся на Древе Жизни.
Он смущенно кашлянул и сказал:
- К утру нам необходимо отсюда уйти.
- Я знаю, - ответила Джаэль. - Я скоро пошлю за ней.
- Если бы я мог сделать все сам, я бы к тебе не обратился. Я ведь понимаю, это истощит корни Земли, ее жизненную силу.
Она только головой покачала; свет свечи вспыхивал в ее рыжих кудрях.
- Ты и сам сумел проникнуть почти к самым корням, чтобы доставить ее сюда. Только Великий Ткач знает, как глубоко.
- Да? А я-то уж точно этого не знаю! - искренне удивился он. Словно в чем-то ей признаваясь. Оба помолчали. В святилище было очень тихо.
- Значит, Дариен, - молвила она. Он даже дыхание затаил.
- Я понимаю... Ты боишься?
- Да, - сказала она. - А ты?
- Очень.
Они посмотрели друг другу в глаза - их разделяло лишь застеленное ковром пространство от одной стены комнаты до другой - немыслимо огромное, непреодолимое пространство.
- Нам, пожалуй, пора двигаться, - сказал он наконец.
Она подняла руку и потянула за висевший рядом с ней шнур. Где-то прозвонил колокольчик. Когда жрицы в сером вошли в комнату, она быстро и в весьма осторожных выражениях объяснила им, что нужно сделать, и Полу показалось, что они вернулись даже чересчур быстро. И принесли Дженнифер.
Потом потребовалось еще некоторое время: они пошли в святилище, и ему, мужчине, перед этим завязали глаза. Джаэль пожертвовала Богине немного собственной крови, что немало удивило жриц, и отправилась в Гуин Истрат, где призвала к себе сперва Одиарт, а потом и остальных жриц Мормы. Сообщила им коротко самое необходимое - долго объяснять не потребовалось, - и они все вместе спустились вниз, к Дан Море, и почувствовали, как живая сила Земли наполняет их души и тела.
- До свидания, - услышала Джаэль последние слова Пола, и все вокруг переменилось, как это бывало всегда - у нее это началось еще в детстве, - и сквозь ее тело теперь словно стремился поток лунного света. Она позволила этой светлой энергии изливаться свободно, воздала благодарность Богине, а потом, выткав необходимый рисунок, отправила Пола и Дженнифер домой.
И после этого оказалась настолько измотанной, что хотелось ей только одного: спать.
А в доме у площади, где некогда прозвучали магические слова та'киены, Ваэ укачивала своего новорожденного приемыша, взяв его на руки и сидя у камина. Жрицы в сером принесли ей молоко и пеленки, пообещав доставить все, что будет необходимо малышу. А Финн успел смастерить для Дариена колыбельку.
Она позволила Финну немного подержать братика на руках, и сердце у нее заныло, когда она увидела, какой радостью вспыхнули его глаза. А вдруг это позволит ему еще задержаться здесь, подумала она. Вдруг в этом маленьком загадочном существе заключена такая сила, что сможет воспрепятствовать даже тому зову, который довелось услышать Финну? Что ж, вполне возможно.
И еще кое-что было у нее на уме: каким бы чудовищем ни был отец этого малыша - да будет проклято его имя! - ребенок сам научится любви у тех, кто будет его любить, а уж они-то постараются отдать ему всю свою любовь, и она, и Финн, и Шахар, конечно, когда вернется домой. Да и как можно не любить этого чудесного малыша - такого спокойного, такого хорошенького, с такими ясными синими глазками - синими, как Сторожевые Камни Гинсерата, подумала она, а потом вспомнила, что Сторожевые Камни давно разрушены.