Знаете, что такое «грант»? Нет, это не мебельный магазин. И совсем не жгучий испанец с длинной родословной. Поясню популярно.
Грант — это способ удовлетворить собственное научное любопытство за счет американской стороны. Но не безвозмездно. Взамен предлагалось осуществлять научное руководство над темами работ американских студентов. И темы, скажу я вам, были впечатляющими.
— «Греческие ворота гомеровского периода», — читал Сан Саныч тему одной такой научной работы, теребя усы. — Нет, ну почему именно ворота? — вопрошал он риторически. — Почему, к примеру, не собачья будка?
Ответа не было. Американцы лучились белозубыми улыбками. Их глаза были детски любознательными и восторженными. Им у нас нравилось все. Они с интересом пили тухлую воду, поедали окорочка, брились в море и называли все это красивым словосочетанием: «рашн экзотик».
Археологи относились к спонсирующей стороне с осторожностью. Старались не ранить их чувства, темы работ не критиковали. Интересуют человека ворота гомеровской Греции, ну что ж тут поделаешь? Заказывает музыку тот, кто за нее платит!
И только один раз Сан Саныч (кстати, блестяще владеющий английским языком) не выдержал.
Американец, приехавший в лагерь, взялся читать археологам лекцию о древних кельтских захоронениях, в раскопках которых он принимал деятельное участие. Лекция проходила с показом слайдов.
На одном из них крупно демонстрировалась грубо слепленная статуэтка коня, найденная в погребении.
Вообще-то, научная терминология американца была довольно комичной. Ну, например, он постоянно повторял: «Руки погребения номер один», «ноги погребения номер два…»
Это археологи вынесли, не сморгнув.
— Статуэтка жеребца! — объявил американец, показывая слайд.
Почему он так уцепился за это слово мне неизвестно. Но повторял его на все лады, пока ряды слушателей не дрогнули и злобный голос Сан Саныча не прорезал вечернюю тишину:
— Вы, что, ему под хвост заглядывали?
В общем, с практики я вернулась, обретя новых друзей. И довольно часто посещаю Институт Археологии для того, чтобы зарядиться мужеством. Если люди способны преодолевать такие трудности и при этом не бросать любимое дело, то мне ныть о своих маленьких проблемах просто неприлично.
Итак, какое-то время я валялась на диване и предавалась сладким воспоминаниям. Потом медленно поднялась и побрела на кухню. Поужинать, что ли?
Открыла холодильник, окинула взглядом предложенный ассортимент и захлопнула дверцу. Глупо было надеяться, что полузасохший сыр (имитация «Мацареллы») за время моего отсутствия преобразится в салат а-ля Цезарь, а куриные окорочка — в форель, запеченную под шубой.
Ладно. Применим старый верный способ для подъема настроения. А именно: примем горячую ванну.
Этот способ помогал мне всегда. Поэтому я заткнула пробкой водосток, наплевала на экономию и щедро плеснула в воду пахучую ароматизированную жидкость. Отрегулировала температуру воды, льющейся из крана, присела на корточки и перебрала книжки, лежавшие на полу.
Да-да! Я не оговорилась.
На полу ванной комнаты у меня сложены старые добрые журналы времен развитого социализма. Я их очень любила. Особенно нравился мне журнал «Наука и жизнь». Помимо технических новинок, которые вполне можно было самостоятельно внедрить в жизнь, там был неплохой раздел художественной литературы. Кстати, именно в этом журнале впервые увидели свет многие произведения иностранных авторов, которые никогда не издавались в СССР отдельными книжками.
Такой же набор журналов лежит у меня в туалете, который у нас дома получил название «изба-читальня». Помню, как-то раз мой папочка, не найдя меня в комнатах, спросил у мамы:
— А где Элька?
— В туалете, — ответила мама.
— С книжкой?
— Нет.
— А что она тогда там делает? — поразился папочка.
И это был единственный случай на моей памяти, когда папочке удалось удачно сострить. Впрочем, подозреваю, что у него это вышло нечаянно.
Второй остротой стало то, что мой папочка сбежал из нашего дома, когда мне было восемь лет. Причем сбежал не один, а с лучшей маминой подругой, которая делала дома ремонт и поэтому временно проживала у нас.
Мама переживала предательство гордо. Никогда не обсуждала поступок двух когда-то близких людей с любопытствующими соседями. Никогда не делала попыток вернуть мужа. Никогда не просила алиментов.
В общем, не скажу, что мы в чем-то нуждались. Как я уже говорила, в неправильные социалистические времена было модно учиться музыке, и мама прилично зарабатывала. Так что потерю папиной зарплаты мы перенесли легко.