Тем временем реанимированное белорусско-литовское сотрудничество набирает обороты. 26 ноября делегация БНР в составе В. Ластовского, А. Цвикевича, Л. Баркова, Д. Анекштейна отправляется в Женеву. Там она принимает участие в совещании представителей республик, признанных и непризнанных, бывших народов Российской империи, встречается с секретарем Лиги Наций. В результате на имя этой организации были направлены мемориал против захвата поляками Вильно и требование передать его во временное управление Литвы.
Однако с литовским кредитом старые проблемы никуда не делись. Наоборот, неожиданным образом поездка в Женеву спровоцировала очередной кризис внутри самого правительства БНР. В середине ноября В. Захарко писал белорусскому премьеру с плохо скрываемым раздражением:
«…Сидим и удивляемся Вашему отношению к Риге… Информации нет. Деньги выслали на Марс, тогда как они очень нужны на земле…»
Еще более резко высказался К. Дуж-Душевский. Он обращался к В. Ластовскому в своем письме:
«Брат!
Что ты наделал? Не закончил тут дела и неожиданно выехал, внезапно, не оставив ничего. Приехали чуть не все, и я в том числе. И сидим тут как настоящие дураки. Публика заводится и злится. Страшно неприятная ситуация. Деньги также играют роль. С твоей стороны это большая ошибка…»[188]
Позднее В. Ластовский в своих показаниях подробно описывал конфликт внутри правительства БНР, который едва не привел к новому расколу:
«Следом, после заключения договора с Литвой и получения первых 250 тыс. литов, я должен был с Цвикевичем уехать в Женеву до приезда Кречевского из Риги. Из полученных денег я часть, кажется, 50 тыс. литов, оставил в Ковно, а остальные взял с собой в Берлин, где положил часть в банк на текущий счет, а нужную сумму взял с собой в Женеву. Возвращаясь из Женевы, я застал часть БНР-овцев в Берлине и телеграмму от Кречевского немедленно возвращаться в Ковно. Привязались из-за денег. Кречевский распустил в Ковно слух, что Ластовский с деньгами удрал…»
В итоге на заседании президиума Рады БНР 3 января 1921 г. было принято постановление о том, что все решения государственно-политического характера должны приниматься совместно, ни одно постановление Рады министров не может войти в силу без утверждения президиума Рады БНР. С этого момента глава правительства должен был периодически, не менее двух раз в неделю, делать отчет перед председателем Рады либо его заместителем по всем вопросам политического характера. Спорные вопросы следовало обсуждать на пленуме президиума Рады и правительства.[189]
На этом же заседании П. Кречевский предложил заменить прежнюю доверенность на ведение государственной работы, получение кредитов и др., выданную от имени президиума Рады В. Ластовскому еще в мае 1920 г., по причине того, что она «выглядит совершенно несолидно». Кроме того, после заявления секретаря Рады И. Мамонько было решено потребовать для проверки все сметы министерств и организаций. В числе прочих Рада министров БНР утвердила проект Государственной печати. Еще спустя две недели печать была изготовлена. На нее пошло около 2 тыс. немецких марок — видимо, из литовских средств.
Сложившаяся вокруг Белорусской Народной Республики ситуация разительно отличалась от той, что была на момент принятия декларации независимости, и требовала серьезного осмысления. Прежде всего — самими деятелями БНР. В середине января 1921 г. А. Цвикевич из Берлина, где он остановился после поездки на конференцию Лиги Наций, пишет обширное письмо в Ковно к В. Ластовскому с изложением общей стратегии действий. Он еще раз подчеркивает, что, в отличие от тех же украинцев, БНР — это «идея». Зависимость от литовско-советских отношений заставляет белорусское правительство более осторожно относиться к антибольшевистской пропаганде. А. Цвикевич писал:
«Не угрожает ли нам ликвидация в Литве в связи с требованиями тех же большевиков? Думаю, что нет. Однако, опять-таки, только при том условии, если мы не будем выпирать со своими восстаниями и вообще антибольшевистской позицией. Следует помнить, что мы можем сидеть в Литве только в том случае, если не будем являться правительством, враждебным Советской России…»
«И вот, возникает вопрос: как быть? Говоря прямо, что для нас более выгодно: выпуск бюллетеней про повстанцев или реальная работа — работа, направленная на укрепление наших сил пока что в Литве и на той территории, которая, возможно, нам достанется, если Польша будет побита?»
188
Другим поводом возникших недоразумений стали изменения в гербе, которые накануне своей поездки внес В. Ластовский.
189
Видимо, тогда же создается «братство» — организация масонского типа, в которую вошли руководители БНР. Вот как об этом писал В. Ластовский:
«Мы решили после переговоров дать взаимно торжественное обещание в том, что подобная история не повторится, что в будущем мы взаимно будем друг другу доверять, что, независимо от наших политических убеждений, мы обещаем верно служить белорусскому народу. Это внесло на некоторое время успокоение в среду президиума БНР. Нашу группу, связанную взаимным обещанием, мы решили назвать братством. Состояли в ней Кречевский, я и Захарко. Впоследствии мы включили в братство еще троих — Езовитова, Цвикевича и Красковского, а также решили считать состоящими в братстве Вальковича и Черепука, которые еще в Риге дали торжественное обещание верности БНР. Дальше этого в Ковно организация братства не пошла, так как А. Цвикевич, Гриб и др. не пожелали войти. Всего собраний братства было три, кроме первого для приема членов. Братство не имело ни своей программы, ни устава. Это предполагалось оформить впоследствии, но благодаря вновь возникшим трениям в среде президиума БНР не было оформлено».