Тем временем белорусы в Польше консолидируются накануне парламентских выборов, хотя тот же В. Ластовский выступил категорически против участия в них. Он объяснял свою позицию:
«…Пока не закреплены границы на востоке, это стало бы фактическим признанием насилия…»
Фактически он предлагал повторить сценарий с бойкотом выборов в Срединной Литве. Но на этот раз его голос не был услышан.
Сами выборы привели к феноменальному успеху. Белорусы не просто впервые смогли провести своих представителей в высший институт власти, но стали частью государственной политической системы — пусть даже этим государством и оказалась Польша. И на первых порах у них это получалось. Позже В. Рогуля так сформулировал тактику белорусских послов в Сейме:
«Нам оставалось главным образом играть на двух струнах: национальной и экономической. Первая в то время была слабой, вторая — сильной. Мы напирали на отсутствие белорусских школ и на военное осадничество…»
Но именно эта победа во многом поставила под вопрос будущее БНР.
11 октября 1922 г. президиум Рады БНР и Рада министров БНР объединяются в одну Государственную коллегию под руководством П. Кречевского, которая берет на себя функцию правительства БНР. В состав коллеги вошли В. Захарко. С. Житловский, Л. Заяц, В. Ластовский и А. Цвикевич. А уже на заседании 19 октября В. Ластовский и А. Цвикевич доложили о предложении представителя литовского МИДа П. Климаса, чтобы деятельность правительства БНР была в будущем направлена в сторону реальной работы в пользу Литвы.
Стараясь сохранить свое влияние, члены Государственной коллегии в начале декабря 1922 г. предпринимают шаги по координации деятельности структур БНР и белорусских послов в польском Сейме. Первоначально речь шла о возможной встрече в Двинске вместе с представителями фактически самостоятельной на тот момент латвийской диаспоры, но в конце концов местом для взаимных контактов был избран Гданьск, куда вскоре отправятся эмиссары из Вильно, Ковно и Минска. В результате кризис кабинета В. Ластовского парадоксальным образом совпал с очередным всплеском активности организационных структур антипольского партизанского движения, которое в глазах общественности было связано с правительством… В. Ластовского!
Одним из итогов подписанного белорусско-литовского соглашения стало превращение правительства БНР в символ, образ идейного вдохновителя и организатора вооруженной борьбы на территории восточных воеводств Польши. Само партизанское движение — «антипольская диверсия», как его еще иногда называют в литературе, — продолжалось с перерывами несколько лет. Формально белорусские партизаны выступали как часть структур литовского Стрелецкого союза — «шаулисов». Деятельность шаулисов имела вполне конкретные цели: в первую очередь — проведение разведки и, по возможности, осуществление терактов, которые должны были подготовить местное население к скорому восстанию против Польши.
Для непосредственного руководства диверсионной работой было создано несколько центров. Главной базой белорусского подполья стало местечко Меречь в Алитском повете, на границе с так называемым «нейтральным поясом», куда еще в середине марта 1921 г. из Ковно был выведен белорусский батальон.[213]
Белорусы были назначены руководить тремя полевыми группами: в Утене — полковник Николай Бигард, в Кошодарах — Г. Козячий и в Меречи — капитан В. Разумович. Причем деятельность группы Разумовича должна была охватывать территорию от Пружан и Бреста до Несвижа и Новогрудка, а сам капитан именовал себя не иначе, как «атаман белорусских партизан Хмара».[214]
Учитывая то, что в официальных литовских документах такого обращения не существовало, а В. Разумович являлся всего лишь адъютантом белорусского отдельного батальона литовской армии, возможно, что и сам «штаб белорусских партизан» — это очередная мистификация, которая сознательно допускалась литовской стороной. Косвенно об этом свидетельствуют и цифры: если на 1 апреля 1922 г. в распоряжении В. Разумовича было меньше ста «стрельцов», то уже в конце года он отчитался перед руководством за почти семь тысяч партизан.[215]
Фактически диверсионная деятельность, однако, была явлением сложным и лишь отчасти подчинялась чьим-либо приказам — по крайней мере, приказам из Ковно. Не случайно литовская сторона резко раскритиковала белорусов за то, что они представляют ложную информацию относительно антипольского партизанского движения: что нет никаких семи тысяч партизан, а существуют лишь неорганизованные небольшие банды, в которых две трети составляет криминальный элемент.
213
Позже батальон перевели в Мариамполь, где его вскоре преобразовали в Особую белорусскую роту.
214
Даже беглое знакомство с биографией Вячеслава Разумовича позволяет рассмотреть в нем неординарную личность. По непроверенным источникам, «атаман Хмара» был выходцем из мелкой польской шляхты, перешедшей в православие после восстания 1863 г. Родился в Гродно около 1886 г. В семнадцать лет поступил на учебу в Санкт-Петербург. На 1914 г. работал чиновником при государственном управлении по строительству шлюзов и каналов станицы Константиновская Донского округа. Добровольцем ушел на фронт. После окончания военной школы в Тифлисе в звании подпоручика служил на Турецком фронте на Кавказе, позже — в Галиции. Был ранен, но, выписавшись из госпиталя, продолжил службу уже на Северном фронте. К концу войны оказался в Румынии, где получил место чиновника в администрации одного из округов. Позже на короткое время вместе с семьей перебирается в Киев, где занимается торговлей (в документах встречается упоминание о его, возможно, вымышленном титуле «личного поставщика гетмана Скоропадского»). Осенью 1919 г., когда события в Украине приобретают драматический характер, через Львов и Варшаву В. Разумович перебирается на родину. В Гродно он устраивается в кооператив «Беларусь». Позже, на «процессе 45-ти» в Белостоке, со стороны обвинения утверждалось, будто Разумович после прихода большевиков являлся комендантом Гродно. Подтвердить это не удалось, но в документах фигурирует Разумович, помощник гродненского военкома.
215
Согласно утверждениям самого «атамана Хмары», за короткое время ему удалось организовать девять отделов, более тридцати партизанских районов и несколько десятков боевых отрядов с общей численностью около 6 тыс. человек.