«На необходимости формальной, полной ликвидации правительства БНР настаивал я, а также, насколько я помню, тов. Ульянов. Группа Кречевского — Захарко считала эту ликвидацию недопустимой, полагая, что мы должны не ликвидировать БНР, а подать в отставку и ехать каждый как хотел. Берлинская конференция была созвана осенью 1925 г. На ней были: я, Заяц, Головинский, Прокулевич, Захарко, Мамонько, Езовитов, делегат из Риги, Вершинин и представитель студенчества в Праге, Боровский из Берлина. В Берлин в связи с этим выезжали т. Славинский и Игнатовский, но они приехали раньше и уехали обратно. Из Вильно не было никого. От белорусских послов в Варшавском сейме также никто не приехал…»
Среди вынесенных на повестку дня пунктов значились доклады с мест о положении белорусов в Литве, Латвии, под «польской оккупацией», в Советской Беларуси и о белорусских студентах в Праге. Предпоследний вопрос конференции — «Консолидация белорусских сил за границей». Нельзя сказать, что цели самой конференции составляли какую-либо тайну для ее участников. Не случайно накануне своего отъезда из Праги в Берлин трое членов правительства — Л. Заяц, В. Захарко и В. Прокулевич — подали председателю Рады БНР П. Кречевскому заявление о своей отставке, что фактически лишало их всяческих полномочий.
По иронии судьбы в качестве одного из основных врагов белорусского возрождения собравшиеся указали на В. Ластовского с его «историческим романтизмом». Того самого Ластовского, которого на Первой конференции в Праге признали его гарантом. В принятой в Берлине резолюции подчеркивалось, что за попыткой придать названию «Кривия» общегосударственный характер скрывается стремление соседних с Беларусью государств «поделить белорусскую землю», а сама резолюция вносит только «разлад в сознание народа». В других резолюциях Сеньор-конвент протестовал против «невиданных издевательств, которые творит польская власть над беззащитным белорусским населением» Западной Беларуси, и обличал «нечестную политику» Литвы в отношении «Виленского вопроса». При этом особенно подчеркивалось, что на восточных землях Беларуси создано белорусское государство в форме Белорусской советской республики.
В итоговом протоколе Совета народных министров за 15 октября 1925 г. записано:
«Объявить с сегодняшнего дня правительство Белорусской Народной Республики ликвидированным и прекратившим свою деятельность».
Под документом стояли подписи председателя правительства А. Цвикевича, исполняющего обязанности министра финансов В. Захарко, государственного контролера Л. Зайца и государственного секретаря В. Прокулевича.
Правда, уже под решением правительства признать Минск в качестве «единого центра национально-государственного возрождения Беларуси» В. Захарко подпись не поставил. В Минске могли быть довольны. Спустя неделю после конференции на секретном заседании бюро ЦК КП(б)Б было принято постановление о том, что А. Ульянов «целиком и полностью» выполнил порученные задания. Бывшим членам правительства БНР разрешалось выехать в Советскую Беларусь, при этом А. Головинскому и А. Цвикевичу полагалась «поддержка» в сумме 430 долларов каждому. Собственно, финансовая помощь со стороны Советской России для белорусских организаций в Польше в этот период стала чем-то обычным. Только за ноябрь 1925 — май 1926 г. «знакомым» (некоммунистическим организациям) было выделено около 13 тыс. долларов.
Спустя еще месяц, 25 ноября, ЦИК БССР утвердил итоги конференции и высказался за использование всех средств для объединения Беларуси. Почти одновременно решение Берлинской конференции попытался опротестовать В. Ластовский, опубликовав заявление о том, что правительство A. Цвикевича с самого начала было нелегитимным. От имени так называемого Союза национально-государственного освобождения Беларуси («Сувязь нацыянальна-дзяржаўнага вызвалення Беларусі») была озвучена резолюция, осуждавшая
«банду авантюристов из девяти человек, которые самозванным способом выдавали себя за границей за министров БНР, не имея на это никаких юридических оснований… Кроме этой банды авантюристов, тесно повязанных между собой темным прошлым, больше никакие белорусские (кривичские) организации — ни правые, ни заграничные — с ними не заседали и говорить им от своего имени не поручали. Постановления и резолюции этой группы предателей направлены против освободительного белорусского (кривичского) движения и рассчитаны на то, чтобы посеять смятение в нашей общественной мысли. Указанный съезд и его постановления вызваны не какими-либо идейными стремлениями, а исключительно личными материальными выгодами продажных политиков…»