Снижение внимания к шахматам было вполне ожидаемым. Роль советской прессы состояла в отражении официальной позиции, а не в удовлетворении запросов читателей. Учитывая силу, с которой Фишер бросил вызов советской гегемонии, ответная реакция журналистов была очень тихой из прагматических соображений. Важно, что в ней не содержалось ни политических заявлений, ни обвинений Запада. Хотя потеря титула явилась ударом, она рассматривалась как внутреннее шахматное дело, а не как событие политической или идеологической значимости.
Это было не время для лишних разногласий с США. Далёкий от того, чтобы считаться столкновением Востока и Запада, чемпионат проходил в самый разгар разрядки международной напряжённости. В Европе, арене холодной войны, наконец-то начиналось послевоенное урегулирование — отложенное так надолго подписание мира после Второй мировой войны. Хотя практически все западные корреспонденты характеризовали матч Фишер — Спасский в терминах геополитики, они, как ни странно, ошибались. Матч мог казаться таковым с точки зрения публики и прессы, но в Кремле и в Белом доме демонстрация силы не стояла на повестке дня.
Поэтому с советской стороны уровень политического интереса к подготовке Спасского был высоким, но не чрезмерным. Михаил Суслов, один из двух секретарей ЦК КПСС, шедший в партийной иерархии сразу за советским лидером Леонидом Брежневым, отвечал за идеологию, а следовательно, за шахматы. Он никогда официально не обсуждал матч. Брежнев тоже, кажется, не обратил на него внимания, хотя номинальный глава СССР Николай Подгорный послал Спасскому телеграмму с добрыми пожеланиями (для Брежнева было бы немыслимым поставить свою подпись под таким посланием). Когда на Спасского навалились неприятности, Лев Абрамов, возглавлявший отдел шахмат в Спорткомитете, хотел послать в Рейкьявик руководителя команды. За поддержкой он отправился к одному из помощников Брежнева, Константину Русакову. Однако Русаков был за границей, а в Кремле не видели срочной необходимости помогать, так что инициатива Абрамова ни к чему не привела.
Мы знаем, что Генри Киссинджер дважды звонил Фишеру, но ежедневные записи советника по национальной безопасности (книга «Годы в Белом доме») не содержат об этом сведений. Нет упоминания о матче в столь же детальных «Воспоминаниях» Никсона. Советский посол в Вашингтоне Анатолий Добрынин рассказал нам, что за всё время его частых контактов с Киссинджером тема матча никогда не поднималась. Ни Фишер, ни Спасский не появляются на страницах его книги «По секрету», хотя Киссинджер звонил Фишеру именно тогда, когда советский посол был гостем президента в Калифорнии, работая и отдыхая вместе с советником; в то время американский претендент угрожал улететь в Бруклин.
В интервью для этой книги д-р Киссинджер вспоминает: «Звонок Фишеру не был каким-то серьёзным решением, но мне казалось, что он может способствовать атмосфере мирного состязания». Действительно, есть ли что-то более состязательное или более мирное, чем шахматный чемпионат? Бывший советник по национальной безопасное настаивает, что, в отличие от большинства, он не рассматривал матч как эпизод холодной войны, борьбу демократии против коммунизма.
На страницах ежегодного «Стратегического обозрения», выпущенного в конце 1971 года, Международный институт стратегических исследований в Лондоне сравнил 1971 и 1947 годы: они являлись точками, в которых «международные отношения сформировались в ощутимо новую систему». Один из выдающихся стратегических мыслителей Америки Сэмюэль П. Хантингтон так описывал геополитическую ситуацию начала 70-х: «Небеса полнились самолётами, на которых дипломаты отправлялись на переговоры, и в воздухе витали обещания разрядки напряжённости». В «Стратегическом обозрении» 1972 года институт объявлял, что с холодной войной покончено.
В год чемпионата и в следующий за ним произошли три успешных саммита: в 1972 году Никсон посетил Пекин и Москву, а в июне 1973-го Брежнев приехал в Вашингтон. Потоки переговоров, предложения дальнейших встреч, грядущие и реальные соглашения каскадом изливались на дипломатическую пустыню. В них входили советско-американские переговоры об ограничении стратегических вооружений (ОСВ), временная договорённость о мерах в отношении стратегических наступательных вооружений (ОСВ-1) и соглашение об антибаллистических ракетах. В конечном итоге было подписано 150 соглашений и создано одиннадцать совместных комиссий. Рукопожатие в космосе 1975 года вполне можно было рассматривать как кульминационный момент перемирия.