Маршалл сопровождал Фишера в Исландию вместе со своей женой. Фишер запрещал брать её в Рейкьявик, утверждая, что она будет отвлекать Маршалла. Тот нарушил указание, забронировав ей место в другом конце самолёта. «Мы пролетели уже четверть пути, я заметил, что Бобби перестал волноваться, и попросил жену прийти. Он очень живо её приветствовал, словно предыдущего разговора и не было».
Исландскому гроссмейстеру Фридрику Олафссону было официально поручено приветствовать Фишера, встретить его у трапа самолёта, проводить в аэропорт, представить публике и увезти в Рейкьявик. Соблюдая меры предосторожности, журналистов и фотографов собрали в здании аэропорта, но чиновник исландских авиалиний, отвечавший за связи с общественностью, поддался искушению мировой славы и выпустил репортёров на лётное поле.
План Олафссона потерпел крах в момент, когда Фишер вышел из самолёта ранним утром 4 июля. Гроссмейстер вспоминает:
Всё было хорошо, пока Бобби не вышел на трап, у которого собралась толпа журналистов и фотографов. Увидев их, Бобби рванул вниз, не замечая ожидающих его официальных лиц, растолкал журналистов, стоявших на пути, и прыгнул в ближайшую машину охраны. Пока всё это происходило, я стоял на верхней ступени, в изумлении наблюдая суматоху и глядя на Бобби, мчащегося вниз.
Олафссон остался стоять.
Олафссон был спокойным, достойным человеком, оставлявшим всю свою агрессию за шахматной доской (он являлся одним из лучших гроссмейстеров мира, и на родине ему не было равных; по выражению Тораринссона, он «гений, явившийся из ниоткуда»).
Постепенно все успокоились, члены команды Бобби разошлись по машинам. Вскоре колонна в сопровождении полицейского эскорта на скорости 150 километров в час двинулась в Рейкьявик — протокол для визита главы государства.
Организаторы матча сели в лужу, говорит Олафссон: «Это было первым впечатлением Фишера от Исландии, и получалось, что организаторы не сдержали слова».
Тораринссон испытывал облегчение, несмотря на то что среди хаоса, царившего в аэропорту Кефлавика, Фишер не обратил на него внимания.
Он отправился к Спасскому поблагодарить его за совет обратиться к вышестоящим лицам. Но когда они встретились, Спасский был зол. Он обвинил Тораринссона в нарушении обещания. И тут исландца осенило: «Я совершенно неправильно его понял. Советское правительство считало, что Спасского унижают и они должны его отозвать. Спасский хотел, чтобы я подключил высшее руководство в Москве, а не в Вашингтоне». Теперь, когда Фишер был в Рейкьявике, Тораринссону предстояла новая битва: чтобы не уехал Спасский.
ГЛАВА 11 КТО ВИНОВАТ?
На протяжении всего матча преобладает атмосфера ирреальности...
Телеграмма от Теодора ТремблеяИз аэропорта Фишера отвезли в дом, предоставленный целиком в его распоряжение; он располагался на тихой улице в новом пригороде Водаланд. Дом являлся первым призом грядущей государственной лотереи, и в нём ещё никто не жил (победитель лотереи позже жаловался, что на самом деле дом не был новым, как утверждалось в рекламе). Когда Фишер приехал, на территории всё ещё лежали кирпичи и горы земли. До центра отсюда было две мили. Вскоре он покинул дом, переехав в другие зарезервированные для него апартаменты — трёхкомнатный номер в отеле «Лофтлейдир». Одна из лучших гостиниц Исландии, она была скорее функциональной, нежели роскошной, и походила на терминал аэропорта: низкая, стоящая вдали от городской суеты, с фасадом из прямоугольных окон и сборных панелей.
Фишер одарил Би-би-си интервью. Брал его хорошо известный корреспондент Джеймс Бёрк, а выпускал Боб Тонер, который с удовольствием вспоминает некоторые его детали: «Запись началась, Фишер откровенно скучал, так что на две катушки мы не получили ничего — двадцать минут односложных ответов. Карьера рушилась у меня на глазах. Между сменой катушек Фишер спросил Бёрка, какие события он обычно освещает. Бёрк ответил, что вел репортаж с запуска "Аполлона". Вы бы видели, как Фишер загорелся. Он сразу же начал интересоваться: "Вы были в Хьюстоне, подходили к стартовой площадке?" "Да, — ответил Бёрк, — я даже неплохо знаю Нейла Армстронга". После этого Фишера было не остановить».
Вскоре по прибытии Фишера Маршалл созвал новую пресс-конференцию, чтобы смягчить атмосферу: Фишер просит прощения за опоздание и благодарит Спасского, что чемпион его дождался. Дэвис, второй юрист Фишера, был менее разговорчивым, покуривал трубку и злобно поглядывал на окружающих сквозь очки. Однако терпение советских, как в Москве, так и в Рейкьявике, кончилось, и советская делегация ответила собственной пресс-конференцией: Эйве не следовал правилам ФИДЕ, Фишер должен быть наказан по нескольким пунктам.