Еремина Дарья
БОБРУЙСК, МЕДВЕД и АЛЬПИЙСКИЙ ШОКОЛАД
Бобер Ноус
- Шоколад «Милка» просто тает во рту! – Карикатурно скривился Ноус и сплюнул.
- Ну, не переживай. - Мелани притронулась к плечу мужа и нежно потрепала жесткую шерсть. – Ты выглядишь великолепно! На эту безволосую рыбину никто и не смотрит. Ты звезда этого фильма! Безусловная звезда!
- Но ее гонорар! Она получила столько, сколько я, Милка и Медвед вместе взятые!
- Милка – товарный знак. Ей проценты с имени капают. – Напомнила Мелани.
Ноус вздохнул. Его притворный взгляд говорил о том, что жизнь кончена. Он не признан! Какая-то корова получает проценты с имени. Какая то безволосая рыбина получает гонорар, составляющий общий доход бобра и Медведа!
Тяжело вздыхая, Ноус засунул в рот зубочистку: «Будем считать этот гонорар ее альпийским секретом. Картина расставит все точки над i. Бобруйск еще не знает всей мощи моего таланта!»
- Что ты об этом на самом деле думаешь? – Обернулся Ноус к жене.
Мелани опустила взгляд, смущенно улыбаясь. Глава семейства удивленно вскинул брови. Что за на?..
- Ну… Эта лысая рыбина, конечно, не может конкурировать с тобой, Медведом и Милкой. Но некую часть кассовых сборов заслужил еще один герой. Ты его совершенно игнорируешь.
- Тот белобрысый гоблин?
- Он так похож на последнего Бонда… - Промурлыкала Мелани, мечтательно обнимая себя и раскручиваясь на хвосте. – Ты помнишь последнего Бонда? Дениел! Он такой милашка… Ах!
Сжав резцы, Ноус вышел из норы, громко хлопнув дверью. Даже от супруги он не видит поддержки! А она - самая родная бобриха в этом жестоком коррумпированном мире!
Ноус медленно брел по кромке реки, подкидывая ногтями сухой песок. Близилась осень. Скоро беспощадные льды скуют родную стихию, и лес оденется в снег. Грустно вздохнув, бобер обернулся на безмятежную гладь. Дорожка лунного света бежала за ним, не отставая. «Ты одна меня поддерживаешь, дорожка…» - Вздохнул бобер еще грустнее. Подмигивая белесыми бликами, дорожка улыбалась в ответ.
Через несколько минут впереди показался темный силуэт. Ноус нахмурился, подходя.
- Стой! Кто идет? – Крикнул нежданный гость с удочкой.
- Я тебе дам «кто идет»! – Крикнул Ноус голосом, не предвещающим дружеского расположения. – Какого хрена ты рыбачишь на моей территории?
- Ноус… Это ты, дружище. Я попутал, извиняй. – Залепетал бобер, мельтеша хвостом и вырисовывая лапой дугу на песке.
- Какой я тебе дружище, холоп?!
- Не вели казнить… Рыбки захотелось… У тебя самая нажористая треска плещется. Моя обобрилась, а на болоте что бобром покати, ничего не ловится! Дай, думаю, у Ноуса половлю: чай мужик не злой, поймет…
- Обобрилась, говоришь?
- Две дочки и сынка! Не гони, бобр!
- Пшел вон. Самим жрать нечего. Зима близко…
Вздрогнув, гость понуро начал сматывать удочку. Подхватил силок с ведерком, вздохнул… и пошел прочь. Ноус сглотнул и выругался. Зачем прогнал?! Что он, всю рыбу выловит? Дорожка укоризненно смотрела на бобра, и тихо булькала маленькими бурунами.
- Холоп! – Крикнул бобер и поднял лапу для убедительности.
Когда гость удивленно обернулся, хозяин территории пошел к нему.
- Рыбачь… Я не хотел. День не выдался. – Буркнул он.
Хлопнув просветлевшего собрата по плечу, Ноус пошел дальше. Песок все так же угрюмо отскакивал от его коготков…
Корова Милка (тм)
- … Фуагра, Шардоне 2003 года… - Договорил официант, поднимая одновременно высокомерный и подобострастный взгляд к королеве коров.
- Да, все верно. Спасибо. – Улыбнулась она, кивая. Официант удалился.
- Эта премьера – просто, прорыв! – Накрыл бычок ее копытце своим. – Ты была незабываема. Это фурор! Ты новая Монро!
- Мне ближе Джоли… - Смущенно промычала Милка, опуская длинные ресницы.
- Ну, - Замешкался ее спутник. – Если принять во внимание обилие синего цвета на ее теле, можно считать, что она копирует тебя!
- Ты льстишь мне, Шон. – Отмахнулась телочка смешливо, вынимая копытце из под его.
- Брось, ты прекрасно знаешь себе цену! Ты достойна большего! Лицо компании – лишь начало! Через несколько лет твоя карьера взлетит к Солнцу!
Милка подняла взгляд к спутнику и улыбнулась. «Не опалить бы хвостик – об Солнце-то…» Но промолчала, млея под его взглядом и комплиментами. Это был ее день. Она стоила каждой искорки, вспыхивающей при ее появлении. Она была королевой коров! Совершенством. К ее копытцу мечтал прикоснуться сам… Вскинув взгляд, Милка покраснела. Спутник, несомненно, принял сей факт на свой счет. Милка же думала о Медведе. Эта роль так вымотала его. Столько улыбаться перед камерой! Он не герой сладких мелодрам. Но он герой ее снов. Медвед…
Его простота и хмурость, его жесткий спокойный нрав – как это возбуждало ее. Сколько лет Медвед был ее кумиром, сколько слез пролила она по нему. Но он сторонился как поклонниц, так и спутниц по цеху. Хотя… Ему тоже внимание было необходимо. Иначе, что это был за приветливый взмах лапой со второго плана, за который режиссер чуть не разорвал с ним контракт? Медвед был одинок, но никого не подпускал к себе. И от этого становился еще более загадочен и привлекателен. Медвед…
- Милка?
Телка вздрогнула. Кажется, она слишком глубоко погрузилась в свои мечты. Спутник заскучал. Но… Разве, не он должен был развлекать ее в этот сверкающий вечер? Подняв томный взгляд, она улыбнулась.
- Ты так загадочна, так далека… Ты богиня!
«Бла бла бла, пошлый льстец…» - подумала телка про себя, ожидая фуагра и вино. Как хорошо, что этот тяжелый день закончился. Премьеры выматывают больше, чем все время съемок…
Когда они окажутся в ее особняке и этот бычок выполнит свои мужские обязанности, она уснет сладким сном. Милка надеялась, что сниться ей будет Медвед.
Бурая медведица
Oh, baby, join me in death…[1] - Прошептал Медвед, становясь все агрессивнее и жестче.
Громкие вздохи и хрипы разрезало высокое рычание. Она смеялась. «Эти старые «звезды» такие смешные. Они обычные, как любой смертный. У всех свои комплексы и прибамбасы. О, Боже, надо же что-то изобразить! Уж постельные разочарования Медведа кинематограф мне не простит!» - Бурая нежно зарычала, выгибаясь и раскрывая пасть в наслаждении.
- Ja, ja, meinen Netten. Mache es.[2]
- Oh, ja…[3]
Когда же это кончится? Кто бы мог подумать, что секс с самим Медведом окажется настолько скучным?! В какой-то момент Бурая поняла, что Медвед кончил. Издав торжественный рык, она отстранилась.
- Тебе понравилось?
- Ты был великолепен!.. – Промурлыкала она, отворачиваясь.
Расскажу подругам, не поверят… Подумать только! Кумир поколения, мечта домохозяек, предмет зависти подрастающих звезд после собственной премьеры не может ничего кроме «Join me in death» перед тем, как кончить… Это отвратительно. Я разочарована окончательно и бесповоротно. Бурая уткнулась в подушку, искренне страдая.
Уже когда он помахал лапой с заднего плана, можно было догадаться: Медвед умер. Эта роль – его предсмертная судорога. Он никому не нужен... Как я могла поддаться на его звериное очарование и отголоски былой славы? Как же он жалок. Вряд ли у него осталось какое-либо влияние в мире кинематографа. Он ничем не сможет мне помочь…
Скатившись с постели, Бурая пошла к двери. Медвед молча и грустно наблюдал за молодой медведицей, покидающей его среди ночи.
- By-by dear…[4]
Промурлыкала она, скрываясь. «В закате карьеры я спутницей тебе быть не собираюсь. Особенно, если это твоя смерть. Die-die Bear[5]...»
Режиссер
- Эта телка дала согласие на обнаженку? – Обернулся режиссер.
- Даст… Зачем портить девочке день премьеры новыми условиями контракта? – Ответил помощник просто и беспечно, будто все решения мира уже захламили его карман.
- Хочу ее вымя!