К Вене подошли – бензин на нуле. Но все-таки дотянули до аэродрома. У Горькова мотор остановился на планировании, у меня – при заруливании.
Вылезли мы из кабин и неожиданно громко рассмеялись. Это была своеобразная разрядка после столь длительного состояния напряженности, вызванного и уходом Онуфриенко, и неудачей в последнем вылете: ведь в самом конце войны чуть не сложили крылья…
Через день представилась возможность взять реванш. Шестеркой вылетели на прикрытие войск. С земли нас предупредили: впереди до двадцати пяти «фоккеров».
Пока все идет нормально, вдруг слышу голос Бутенко, летчика из соседней эскадрильи Якубовского, с которым сейчас действуем вместе.
– Вижу «фоккеров», атакую!
Горьков ему внушает:
– Не лезь поперед батьки в пекло…
Я передаю:
– Бутенко, займи свое место в строю!
Вот ведь – один полк, соседние эскадрильи, вместе летаем, а порядки разные. Из моих подчиненных никто не рискнул бы в подобной ситуации действовать по своему усмотрению, как Бутенко. В групповом бою успех обеспечивает прежде всего железная дисциплина строя.
Бутенко занял свое место выше группы. Я крутым левым разворотом приблизился к цели и короткой очередью свалил стервятника на землю. Ребята взяли в оборот остальных. Летчик сбитого самолета выбросился на парашюте, его взяли в плен. Оказался он инструктором высшей школы воздушного боя.
Наша эскадрилья пополнилась новичками – младшими лейтенантами Алексеем Бесединым, Николаем Бобковым, Дмитрием Сохой. Крепкие, задорные, рвущиеся в бой ребята. В запасных полках они истомились по настоящему делу. Но боевого опыта у них мало. Надо подучить.
За нами – «старожилами» – громадный боевой путь. Кавказ, Кубань, Белгород, Днепр, Кишинев, Бухарест, Белград, Будапешт, Вена…
Собрав эскадрилью, и рассказал новичкам о каждом из наших летчиков, о том, кто, где, когда и чем отличился, за что получил боевые награды. О том, что превыше всего мы ценим скромность, честность, взаимовыручку, мужество и мастерство. Вспомнил о самых памятных воздушных боях. Новички слушали затаив дыхание. О чем они думали? О том, что самое важное и интересное уже стало историей? Или мысленно прикидывали, долго ли еще придется добивать Гитлера, успеют ли проявить себя?
Прежде чем взять их с собой на задание, к каждому прикрепили надежных, умелых летчиков: к Беседину– Горькова, к Бобкову – Калашонка. Над Сохой шефство взял я.
Учили их технике пилотирования, приемам воздушного боя прямо над аэродромом, а затем стали осторожно вводить в бой: мы не простили бы себе, если бы сейчас, под конец войны, потеряли хоть одного из молодых. Волнующими для меня были полеты с новичками над Альпами – все здесь живо напоминало Адлер, Кавказские горы. Я как бы заново переживал свою боевую молодость. Перед глазами вставали мои учителя – Микитченко, Евтодиенко, боевые друзья – Шахбазян, Лаптев, Девкин, Мартынов, Липатов…
Всем нам – и учителям, и ученикам – тогда было во сто крат труднее. Настоящей науки боя ведь почти никто не знал.
Сейчас совсем иное дело. И наши молодые это чувствуют – не так волнуются, знают: и научим, и защитим.
Каждый из нас щедро делился с новичками всем, что знал и умел, раскрывал им свои «секреты».
Когда мы занимались с молодыми, произошло одно запомнившееся событие: на нашем аэродроме случайно приземлился американский истребитель дальнего сопровождения. Нам интересно было встретиться с американцем: как-никак союзник.
Он оказался одних с нами лет. За обедом разговорились, американец сожалел о смерти Рузвельта, неодобрительно отозвался о Трумэне, поделился своими планами послевоенной жизни – стать фермером, делать бизнес.
– Давно вы на фронте? – спросили мы.
– Год…
– Сколько у вас боевых вылетов?
– Тридцать.
Мы переглянулись. 30 вылетов! У каждого из нас за такое время набралось 150-200, а то и 300.
После обеда обменялись сувенирами. Я подарил ему мундштук из слоновой кости в золотой оправе, он мне – знак летчика и расческу. Потом мы с Горьковым сопроводили его километров двести пятьдесят и расстались навсегда.
…Приближается 1 мая 1945 года. Весна победы! Долгожданной, добытой нами с невероятными трудностями,
Идет штурм Берлина. Мы с нетерпением ждем вестей о его падении.
Нас неожиданно перебрасывают в Фишемендорф – восточнее Вены. Это населенный пункт на берегу Дуная, рядом – отлично оборудованный аэродром.
Отсюда стали летать на прикрытие наших войск, действовавших в Чехословакии, под Брно. Именно здесь на наших картах был проложен последний боевой маршрут. Именно на этом маршруте я закрою свой счет сбитым фашистским самолетам. Мы с Дмитрием Сохой сопровождали штурмовики. Недалеко от Брно нас встретила группа ФВ-190, попыталась помешать «илам» выполнить задание. А снизу к «горбатым» стали подбираться «мессеры». Ими занялась ударная группа, а мы с Сохой набросились на «фоккеры». Они – вниз, переходят на бреющий, ища спасения, входят в лощину. Мы за ними. Вот между нами 100-150 метров. Впереди-небольшая возвышенность. Ведущий «фоккер» стал огибать ее, ведомый – следом.