— Это Сос, — обратилась она к начальнику. — Он прибыл сорок восемь часов назад. Я… я взяла его под свою опеку.
— Всё ясно… Соса, — мужчина взглянул на браслет и протянул руку. — Меня зовут Том. Рад познакомиться. Вообще-то я тебя уже знаю — сам тебя вёл. Ну знаешь, заставил ты меня повозиться!
— Что значит вёл? — Человек с необычным именем вызывал в нём смутную неприязнь, несмотря на располагающую лёгкость обращения.
— Иди, покажу. — Том подошёл к тёмному экрану. — Это система кругового обзора, покрывающая восточный склон Геликона, снизу и до линии снега.
Он включил экран, и Сос узнал вздыбленную, искорёженную поверхность склона, по которому взбирался с помощью верёвки. Ему ещё не приходилось видеть изображение реального мира в телевизоре. Картина его заворожила.
— Геликон — это Гора? — спросил он, пытаясь вспомнить, где встречал это название. — Место, где живут… музы?
Том обернулся, и снова странная тень мелькнула в его взгляде.
— Интересно, откуда ты это узнал? Да, мы знаем кое-что о древнем мире и назвали Гору… — Он уловил знак одного из операторов и быстро повернулся к экрану. — Ну вот, ещё один беглец. Сейчас я его поймаю.
Сос насторожился. Сосы рядом не было; она отвлеклась от их беседы и демонстрировала любопытным свой браслет.
— А что происходит с теми, кто спускается? — спросил он начальника.
— Думаю, это ты сейчас и увидишь, хотя тебе может не понравиться, — Том упёрся в него холодным и пристальным взглядом. Сос постарался сдержать раздражение; эти люди наверняка не дрались в круге, но у них были свои методы расправы.
Том поймал картинку и сфокусировал изображение человека. Это был шестовик средних лет и далеко не в лучшей форме.
— Проиграл, видать, свою женщину молодому и решил напоследок характер проявить, — съязвил Том. — Что-то много таких развелось. Чуть только любовная неудача — сразу на Гору.
У Соса похолодело в груди, но начальник на него не смотрел. — Добрался до снежной линии, замёрз, — продолжил он, — и на попятную. Если он сейчас снова не передумает…
— А такое бывает?
— Сколько хочешь. Некоторые так и мечутся туда-сюда. Но Гора есть Гора. Только издали смерть здесь кажется красивой, тяжесть восхождения, ветер и холод многих заставляют в этом усомниться. Если человек не всерьёз настроен на смерть, он начинает думать: а может, всё было не так скверно, как казалось, может, стоит вернуться и начать всё сначала? Слабак начинает дёргаться, а нам размазни не нужны. На самом деле это просто естественный отбор, хотя тебе, конечно, это ни о чём не говорит.
Сос не поддался на снисходительность тона и подозрения в невежестве. Интуиция подсказывала: чем глубже спрячешь знания, тем верней придут они на помощь в трудную минуту.
— Человек, идущий в своей решимости до конца, стоит того, чтобы его спасти. — Картинка, подчиняясь прикосновению пальцев Тома к рычагам, неотступно держала в фокусе шестовика. — Мы должны убедиться, что это действительно его последняя схватка с жизнью, что он не сбежит при первой же возможности. Испытание Горой всё ставит на свои места. Твой пример показателен — ты ни разу не свернул и даже не засомневался. Ты и твоя птица… жаль, её мы не могли спасти, хотя у нас ей было бы невесело. Мы видели, как ты пытался прогнать её и как после она замёрзла. Я даже подумал: теперь ты сдашься. Но ты выдержал. Мне понравилось, как ты это перенёс.
Значит, весь его мучительный путь к смерти прошёл как на ладони перед этим циничным соглядатаем? Сос почувствовал себя одураченным и, заставив себя собраться, снова стал следить за шестовиком, который уже подбирался к верхней границе металлических нагромождений. Попозже он найдёт случай отплатить за эту насмешку.
— А как вы меня подобрали?
— Затолкали в спальный мешок и подтащили к ближайшему люку. Одно только твоё снаряжение волокли втроём. Силища же у тебя, я скажу! А потом — ты и сам помнишь, надо полагать, как тебя ставили на ноги. Я вёл тебя, пока ты не свалился окончательно. Бывает, в последнюю минуту пытаются сбежать. Тех, кто сделал хоть несколько шагов назад, мы уже не забираем: пусть замерзают. Нам нужны только те, кто идёт до конца. Ты, между прочим, добрался почти до самой вершины. Учитывая, что ты неопытный скалолаз, это кое о чём говорит.
— А почему вы были уверены, что я не покончу с собой, когда проснусь?
— Ну, на все сто мы никогда не уверены. Но вообще говоря, человек из породы самоубийц не пойдёт на Гору. Странно, но факт. Покончить с собой может всякий. Однако лишь на Горе смерть проявляется во всей полноте. Если ты взошёл на Геликон, ты уже никогда не вернёшься. Никто не найдёт твоего тела. Как будто ты ушёл в мир иной — возможно, лучший. Ты не сдаёшься от бессилия, ты благородно уходишь. Так, во всяком случае, я это вижу. Трус накладывает на себя руки; храбрый, волевой — идёт на Гору.