Сол в сомнении остановился у рубежа.
— Если здесь не опасно, то почему границу ещё не убрали?
Сола нервно кивнула, не стесняясь выказать страх.
— Ненормальные лет пятьдесят уже не пересматривали карт, — ответил Сос. — Зону давно пора проверять заново, и скоро они придут и сдвинут границу вглубь миль на десять-пятнадцать. Я говорил вам, радиация постепенно слабеет.
— Ты говоришь, радиацию нельзя ни увидеть, ни услышать, ни почувствовать. — Сол всё не мог решиться окончательно. — И при этом она убивает. Хоть ты и книги изучал, но по-моему тут какая-то ерунда.
— А может, книги врут, — поддакнула Сола, опускаясь на землю. За время трудного перехода мышцы на её ногах окрепли, что не уменьшило её женственности.
— И у меня были сомнения, — признался Сос. — Есть много вещей, которых я не понимаю, и много книг, которых я не имел возможности прочесть. Помню, в одной было сказано, что половина людей гибнет при 450 рентген, а комары могут выдержать до сотни тысяч и больше. Я знаю, что радиация измеряется в рентгенах, но не знаю, сколько радиации в одном рентгене, не знаю как её вычислить. У ненормальных есть коробочки, которые щёлкают при радиации…
— Один щелчок на один рент, наверное, — упростила Сола. — Если только в книгах всё честно.
— Поначалу многое в них кажется полной бессмыслицей, но обвинить их во вранье я не могу. Радиация, как я понял, осталась после Взрыва и похожа на свечение гнилушек. Днём мы не видим их мерцания, но знаем, что оно есть. И если закрыть их от солнца руками…
— Гнилушки, — мрачно вымолвил Сол.
— Да, и представь, что их свечение так ядовито, что ты начинаешь болеть, когда оно заденет. Ночью его можно обойти, а вот днём — беда. Оно невидимо и неощутимо… Вот и радиация так. Но она заполняет собой всё вокруг: землю, деревья, воздух…
— А как же мы узнаем, что её нет? — В голосе Солы сквозило раздражение. Дымка пленительной наивности, которой она окружила себя в тот вечер на стоянке, уже улетучилась. Остались страх и усталость.
— Она одинаково губит и растения, и животных. В центре всё вымерло, с краю — осталось. Нам нечего бояться, пока у растений нормальный вид. За линией должно быть несколько миль безопасной земли. Риск есть, конечно, но он оправдан.
— А хоть стоянки там есть? — обречённо вздохнула Сола.
— Вряд ли. Ненормальные любят радиацию не больше нашего. Они не стали бы строить на неизученном месте. Придётся охотиться. И спать под открытым небом.
— Тогда нам стоило прихватить луки и палатки, — заметил Сол.
Оставив женщину присматривать за тачкой с оружием, мужчины прошагали мили три назад, к последней стоянке. Там они выбрали из оружейного склада два крепких лука, колчаны со стрелами, надели походное снаряжение: лёгкие пластиковые поножи, шлемы, рюкзаки, — и послав для пробы по три стрелы в мишень у круга, вернулись на дорогу.
Сола спала, прислонившись к дереву. Лёгкая юбка её задралась, и Сос отвёл взгляд — вид этого тела волновал, несмотря на всё, что он помнил о её дурном характере. Сос всегда брал женщин, когда они попадались ему, но не заводил длительных связей. Постоянная близость чужой жены сбивала с толку.
— Так-то ты стережёшь моё оружие, женщина? — Сол пнул её ногой.
Сола вскочила испуганная и злая.
— Так же, как ты заботишься обо мне! — парировала она и в испуге закусила губу.
Сол не ответил. Удивляло, почему они не расстанутся, если не ладят. Неужто физическая связь так много значит?
Сос протянул девушке поножи и шлем, захваченные для неё: Сол об этом не позаботился.
— Давайте поскорее найдём место, — Сол скосился на ближайшую метку.
Они переступили через линию и осторожно пошли по Больной земле. С каждым шагом Сос превозмогал нервное напряжение, представляя, каково сейчас его спутникам. Три жизни зависели от его бдительности, и он должен доказать, что не ошибся.
Но в голову опять лезли эти несносные думы. Когда Сол сказал, что не нуждается в женщине, это звучало любезной уступкой ему, Сосу, а после — он же отдал девушке свой браслет… Они жили всего две недели, и Сола уже осмеливалась открыто выражать недовольство.
Деревья, кустарник, трава — всё и в лесу, и в поле казалось обычным. Но с каждым шагом слабело дыхание дикой природы. В воздухе кричали птицы, вились бесчисленные насекомые, но олени, сурки и медведи уже не попадались. Сос искал звериные следы и не находил. Так и стрелы залежатся в колчанах. Присутствие птиц говорило о безопасности. Он не знал степени их выносливости, но вряд ли теплокровные существа слишком уж в этом различны. Во время гнездования птицы привязаны к постоянному месту, и будь здесь нечисто, они бы вымерли.